По улицам хуже чумы поползли слухи и заползали в больницу: якобы на заводе страшная авария, что людей везут в Донецк на скорых сотнями.
Но перекрыв движение через проходные, милиция не догадалась отключить связь, и скоро достоверно стало известно - завод ограбили.
Собственно, в больнице узнали это через Викторию. Когда она проходила мимо кабинета старшей медсестры, ее окликнули, позвали к аппарату.
- Алло?.. - по голосу Вика узнала Данилина. - Как дела, солнышко?.. Я сегодня буду занят, много работы. Тут какие-то идиоты сперли на заводе четверть миллиона.
Положив трубку, Вика тотчас это пересказала медсестре, справедливо полагая, что слухи просочатся все равно.
Затем в манипуляторной Вика все же обнаружила Валю. С ней вместе вышли на улицу.
Аркадий дожидался их на лавочке - на той самой, на которой ожидал вестей о здоровье мамы. Все вокруг произошедшее с того дня, казалось ему страшным сном. И сейчас он очнется, и окажется, что мама жива, что на заводе его ждут.
Но нет. Реальность была несокрушимей бетона.
Минуты ожидания тянулись вечностью. Чудилось: сейчас кто-то крикнет: смотрите-ка, вот именно он украл два мешка полновесных советских рублей. Но нет: каждый шел по своим делам.
- Ну? - спросила подошедшая Валя. - Чего он там еще натворил?
- Его... Пашку подрезали. Зовет тебя к себе, просит перевязку сделать. Ну и обезболивающего...
- Ему надо в больницу.
- Он не хочет, говорит, что нельзя. Его ищут те, кто подрезал.
Валька кивнула, но лицо ее не выражало ничего хорошего.
- Где он? У тебя дома?..
- Нет. Туда ему еще нужно дойти.
Валентина кивнула еще раз.
- Хорошо, я сейчас отпрошусь. Жди.
Девушки ушли. Их не было еще около получаса. Наконец, появились обе в цивильных платьях. У Валентины в руках была безразмерная женская сумочка
- Ну что, пошли? - сказала она.
Аркадий взглянул на Викторию.
- Я с вами, - пояснила та.
- Тебе лучше остаться, - заметил Аркадий.
- Я сама решу, что мне лучше.
И они отправились по улице Блажевича - долгой, прямой, тенистой.
-
От памятника Ленину на одноименной площади Донецка, от обкома партии до алюминиевого Сталевара на въезде в Мариуполь обкомовская «Волга» ехала пятьдесят минут. Мчалась, прямо скажем, нарушая правила. А первый секретарь обкома, занимающий заднее сидение автомобиля, лишь торопил водителя.
Легушева-старшего бесило то, что почти час, проведенный в дороге, как бы выпадал из жизни. Он не знал, что твориться в Донецке, что твориться в Жданове, не мог руководить ничем и никем. В машине стоял «Алтай» - мобильный телефонный аппарат, размером с небольшой чемодан, но уже на окраинах Донецка созвониться через него с кем-то было большой удачей.
В Жданове Легушев, не заезжая в горком, направил машину прямо к заводским проходных. Через них перепуганные вохровцы машину сначала не пустили - пришлось звонить в заводоуправление.
- Лучше бы вы раньше такие бдительные были, - ругнулся на прощание секретарь обкома.
Машина понеслась к цеху, но там уж ажиотаж спал, лишь на месте преступления трудились флегматичные эксперты, кои отлично понимали, что преступление будет раскрыто не их трудами.
Как оказалось, оперативная следственная группа перекочевала в отдел кадров, до которого было минуты три езды от цеха. Легушев двинулся туда и застал бурную деятельность
- Проверьте всех работников, которые имеют судимости по любой статье. Особенно тех, кто устраивался последнее время или недавно уволился, - командовал Данилин. Начните с цеха, который ограбили, потом расширьте поиск по заводу. У кого есть судимость - собирайте в каком-то зале.
Появление самого секретаря обкома несколько обескуражило работниц. И Всеволод Анисимович сделал какой-то неопределенный успокаивающий жест.
- Продолжайте работать, товарищи! Алексей Владимирович, позвольте вас на пару слов.
Вдвоем они вышли из отдела кадров. Тот помещался в одноэтажном здании рядом с инженерным корпусом вне территории завода - иначе бы как туда попадали желающие устроиться.
На верх картотеки Карпеко положил руки, на них опустил голову, и, покусывая ремешок часов, наблюдал за разговором первого секретаря обкома и московского следователя. Беседа проходила на узкой полосе газона между заводскими корпусами и полотном трамвайных рельсов. Сергей, конечно же, не слышал беседы - мешал двойной оконный переплет и шумящие машины. Но понять, о чем шла речь, не представляло значительной трудности: Легушев-старший ярился и жестикулировал, очевидно, обвиняя в случившемся Данилина. Потом уже ярился следователь, он тоже изрядно махал руками, указывая на отдел кадров.
Оправдывается, - предположил Карпеко. - И все валит на местного следователя.