— В бой! – только и мог скомандовать он.
Он первым же ринулся на врага, чтобы у его людей не осталось сомнений. Он скорее чувствовал, чем видел, как его люди падали рядом, убитые врагом. Внутри у Коннингтона всё обливалось кровью. Он знал, что это была его ошибка. Но ещё горче стало на душе, когда он в толпе увидел Роберта Баратеона: он был бледен, волосы сбиты в клочья, грязные, не расчесанные, латы залеплены грязью, но он бился не на жизнь, а на смерть. Он вышел из укрытия, а это могло значить лишь, что армия, пришедшая ему на помощь, безраздельно захватила город, и падение Коннингтона было теперь лишь вопросом времени.
— Баратеон!!! – прорычал Коннингтон, бросившись, было, в его сторону.
Но его остановил удар в затылок. Действующий десница короля рухнул наземь, как подкошенный.
Когда Джон Коннингтон очнулся, битва была еще в самом разгаре. Он не мог сообразить, как долго он так провалялся. Затылок жутко саднило, в правом ухе звенело, на глазах была пелена, скрывающая всё вокруг так, что он мог угадывать только слабые очертания. Когда он, наконец, пришёл в себя окончательно, Баратеона уже и след простыл. Но не только это поразило Коннингтона. Половина его войска была уже убита неприятелем. От его армии осталось не больше ста человек. И ясно было уже, что перевес не на их стороне. Это была уже не битва, это была бойня. Людей короля войско Баратеона перебивало, как овец.
— Милорд! Милорд! – на Джона налетел Лионель Рун.
Его лицо заливала кровь, шлем он, как и сам Джон, уже успел потерять в бою, меч был полностью багровым, а на нагрудной пластине стало на порядок больше глубоких царапин.
— Надо отступать, — прошептал Джон, с ужасом глядя, как в шагах двадцати от них под мечом безымянного воина пал сир Алекс.
— Пойдёмте, — Рун подхватил Джона под руку и потянул за собой.
Тот не сопротивлялся, но не мог оторвать взгляда от поля боя, которым стала главная площадь несчастной Каменной Септы, слишком маленькой для такого количества смертей.
— Мы должны забрать людей, — обессилено прошептал Коннингтон.
— Мы не можем, милорд, нам нужно уходить, — сир Лионель тащил десницу на себе, отбиваясь от врагов.
Коннингтон этот побег помнил с трудом, а когда он очнулся от забытья, они уже держали путь в Королевскую Гавань.
Всё случилось слишком быстро. В один миг всё обернулось против него. Джон подвёл принца, не справившись с поставленной задачей. Роберт Баратеон был на расстоянии вытянутой руки от него, а он не смог повергнуть его. Более того по вине Коннингтона его войско пало под мечами Талли и Старков.
Оказалось, что часть войска смогла унести ноги из Каменной Септы. Джон смог это понять, лишь когда окончательно пришёл в себя после травмы головы. Но даже это не смягчало удара от того, как всё обернулось.
Несмотря на столь позорное поражение, у Коннингтона хватило смелость и совести, чтобы прибыть в Королевскую Гавань. Оказывается, там уже давно не получали весточек от их войска. Оставалось только гадать, куда делись все те донесения, которые Коннингтон слал принцу. Не исключено, что они были перехвачены. Но это было уже не важно. Войско Джона было уже перебито, и никакого более интереса эти письма не представляли. Хотя, быть может, именно эти письма подстегнули смежное войско Талли и Старков быстрее прибыть к стенам Каменной Септы. Дело уже было сделано.
В столице остатки войска и самого Коннингтона встретили радушно, ведь никто понятия не имел, что произошло в Септе. Хотя лорд Варис смотрел на Джона с интересом. Видимо, ему было уже кое-что известно, скорее всего евнух ждал подтверждения слухов, прежде чем докладывать королю. Коннингтон лишь отвёл от него глаза, не имея желания что-либо говорить.
Когда Рейгару сообщили, что Джон Коннингтон вернулся в столицу, он разнервничался. Слишком рано. И зачем он вернулся? Они должны были встретиться в Речных Землях. Так, по крайней мере, сам принц сказал Джону на кануне его отъезда. Вторым ошеломлением для Рейгара было то, что Коннингтон не пришёл к нему. Сир Барристан сказал, что десница сразу же настоял на аудиенции короля. Дело, по его словам, не терпело отлагательств. Рейгар бросил всё и поспешил в тронный зал, где, как он знал, отец провёл полдня кряду.
У дверей в тронный зал стоял сир Гарлан и несколько гвардейцев в золотых плащах, имён которых Рейгар не знал.
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — преградил принцу путь Гарлан Тирелл. – Ваш отец дал чёткие указание никого не пускать. Мне очень жаль.
— И ты меня извини, Гарлан, но если ты не уйдёшь с моей дороги, мой отец будет меньшей из твоих проблем, — как можно спокойнее произнёс Рейгар.
Гвардеец простоял некоторое время в замешательстве, но затем отступил, словно что-то во взгляде принца его напугало.
— Благодарю, — бросил принц и влетел в тронный зал молнией.
Десница короля стоял на коленях у самых ступеней, а Эйрис стоял около железного трона, потирая руки.
— В таком случае, вы лишаетесь титула, земель и каких-либо привилегированных прав, Джон Коннингтон, — с усмешкой произнёс Эйрис, ему доставляло удовольствие смотреть на растерянного мужчину, который невидящим взглядом смотрел перед собой. – Вы будете казнены, как обычный нищеброд за то, что вы сделали!
Короля, похоже, огорчило то, что Джон не выказал каких-либо чувств по поводу его приговора.
— Отец, — Рейгар быстро пересёк зал.
Коннингтон не шелохнулся, даже не подняв на принца головы. Вообще казалось, что ему уже глубоко всё равно, что с ним будет. И даже если бы Эйрис сейчас приказал сжечь его заживо или разрезать на тысячу кусков, всё было бы точно так же. Королю даже на секунду прила в голову мысль сменить решение, но взгляд Рейгара заставил его промолчать. Кронпринц был бледен и серьёзен. Он поджал губы и не сводил взгляда со своего друга, который стоял сейчас перед ним, как провинившийся подросток в учебном классе.
— Что происходит? – потребовал у друга объяснений Рейгар. – Джон, поднимись на ноги!
— Он не поднимется, мой сын, — усмехнулся Эйрис, вновь усаживаясь в кресло. – Хотя я с удовольствием послушаю, как он расскажет тебе, что он натворил. Глядя тебе прямо в глаза.
Рейгар был в полном замешательстве, хоть он и не подавал вида. Что такого сделал Коннингтон, что так развеселило его отца?
— Джон? – принц не сводил с десницы взгляда.
— Я оступился, — произнёс Коннингтон негромко. – Упустил.
— Что ты упустил? – не понял Рейгар. – Баратеона?
Коннингтон кивнул.
— Да не тяни ты уже, говори, как есть! – рявкнул Эйрис. – Не думай, что мне нечем ещё тебе пригрозить!
— Мы настигли Баратеона в Каменной Септе. Варис был прав. Он укрылся там. Но мы не успели взять его. Жители города покрывали его. Мы не успели до прихода подкрепления. Войско перебили. Нас спаслось от силы человек сорок. Может меньше.
— Но ты-то жив, я посмотрю, — в голосе Эйриса читалось презрение.
— Сир Рун вытащил меня. Кто-то ранил меня, я не очень хорошо помню, как покинул Каменную Септу.
— А Баратеон?
— Ушёл. Я видел его, но меня оглушили.
Во взгляде Рейгара читалась боль за друга. А ещё вина. Эйрис сощурил глаза и всмотрелся, и он был готов поклясться, что прочитал во взгляде сына: «Это моя вина, Джон».
— Отец, — принц не сводил взгляда с друга, — можно поговорить с тобой наедине?
— О чём нам с тобой разговаривать? – воскликнул тот.
— Пожалуйста, — Рейгар повернулся к нему, в его глазах стояла мольба.
— Вы свободны, — неохотно махнул рукой король. — Гвардейцы вам покажут путь. Гарлан! Где этот безмозглый Тирелл?!
Дверь отворилась, и в зале появился каштанововолосый гвардеец.
— Ваше Величество? – он склонил голову.
— Отведите лор… э… а вы рыцарь?
— Он рыцарь, — ответил вместе Коннингтона Рейгар.
Он хотел добавить что-то ещё, но вовремя взял себя в руки.
— Проводите сира Коннингтона на серую террасу, — распорядился король.
— Не нужно его никуда провожать, — возразил принц. – Я сам его отведу, когда договорю… с вами, Ваше Величество.