Вообще Эртур волновался, ведь раз Рейгар ни словечка не прислал своей драгоценной Лианне, быть может, просто что-то случилось? Да, Дейн с каждым днём замечал, что становится всё более подозрительным. И он совсем перестал верить в лучшее. Раньше с ним такого не случалось, и его позитивный настрой не покидал его даже в самую трудную минуту. Но Рейгар не давал ему покоя. Тем более, что Эртур не переставал себя винить в том, что он остался тут, позволив принцу уйти одному. Гвардеец вздохнул и зашагал по ступенькам вниз. Он сгорбился, а лицо было совсем мрачным. В последние дни даже Герольд с Освеллом перестали его трогать, боясь нарваться на взрыв ярости. Казалось, сейчас любая мелочь может выбить Дейна из равновесия. И отчасти это было так.
Лианна неохотно повернула лицо к подносу. Снова было варёное мясо и овощи. Но на этот раз Дейн раздобыл для неё ещё и виноград с какими-то ещё маленькими фиолетовыми плодами, которые Лианна видела впервые. Эртур старался как-то порадовать её, но фрукты не вызывали в ней ни любопытства, ни того былого восторга, который вызывало в ней всё неведомое до этих пор.
Уже третья неделя прошла с момента, когда она очнулась и узнала, что Рейгар ускакал в Королевскую Гавань. Он обещал, что никогда её не оставит, но он нарушил своё слово. Лианна разумом понимала, что это неспроста. На то была действительно веская причина, но маленькая эгоистичная девочка внутри неё не могла простить принца за то, что он бросил её тут одну. Первые пару дней она порывалась броситься вслед за ним, уговаривала Дейна и остальных отправиться в путь немедля. Но, несмотря на то, что и сам Дейн хотел этого не меньше неё, они остались в Башне Радости, которая теперь для Лианны стала самой настоящей клеткой. Мрачная, неприятная, нежеланная. Она хотела уехать вслед за своим принцем. И её даже не волновало, что будет. Как отнесутся к ней все, когда узнают правду: не было никакого похищения. Она любит его. Любит.
К горлу снова подступил ком, а на глаза навернулись слёзы. Обида душила её. Голова всё понимала, но сердце отказывалось воспринимать действительность.
От побега Лианну смог удержать только мейстер, который был у неё самым частым гостем с осмотрами и душевными разговорами. Лианна даже имени его не помнила. То ли Вилем, то ли Биллем, а может и ещё как. Ей было глубоко наплевать, в общем-то, на его имя. Особенно после того, как он пригрозил ей, что она потеряет ребёнка, если двинется в путь хоть куда-то. Будь то Королевская Гавань или же Звездопад. Это не важно. Ей нельзя садиться на лошадь, пока она не разродится. Лианна тогда только ударилась в слёзы и привычно повернулась ко всем спиной, свернувшись на кровати калачиком. Тогда она заперлась в покоях и не выходила два или три дня. Она потеряла счёт времени. Да и какая разница? Рейгара тут нет. Зачем ей всё время мира, если она здесь совсем одна?
Эртур беспрестанно пытался хоть как-то на неё повлиять, но, в конце концов, он стал только раздражать её. И некогда любимый её гвардеец в одночасье стал чуть ли не врагом. Навязчивым, резким, бестактным. Когда он заговаривал с Лианной, она только и делала, что поворачивалась к нему спиной и молчала. Если бы она заговорила, то сразу бы сорвалась на крик. Каждый раз, когда Эртур приходил к ней, Лианна чувствовала, как внутри неё поднимается волна неудержимой злости.
А теперь ещё и леди Мартелл. Она упрямо появлялась перед Лианниным взором, приходила к ней во снах, смотрела на неё без тени осуждения. А потом отдавалась Рейгару прямо у Лианны на глазах. Девушка старательно пыталась отогнать эти мысли прочь. Эртур ведь сказал её, что Рейгар никогда бы так с ней не поступил. Неужели она сама этого не знает, что ей нужно, чтобы кто-то ей об этом напоминал? Лианна знала, но страх настолько прочно вошёл в её жизнь, что в голове уже появлялись всё новые и новые изощрённые причины для того, чтобы Рейгар не вернулся. Она больше всего на свете сейчас боялась, что он правда бросит её здесь одну.
Лианна часто сидела за столом, перебирая те несколько писем, что Рейгар писал ей. Его витиеватый почерк успокаивал её, заставлял на время забыть о своих глупых подозрениях и страхах. В один из таких дней дверь с шумом распахнулась. Лианна обратила на неё свои глаза, расширенные от удивления. На пороге стоял сир Дейн.
«Лёгок на помине», — пронеслось в голове девушки.
Она поспешила снова отвернуться. Эртур отодвинул нетронутый поднос со вчерашнего дня поднос и поставил перед ней новый, дерзко вырвав из её рук письмо Рейгара.
— Ешьте немедленно! – решительно заявил он.
Лианна не ответила.
— Я кому сказал! – гвардеец собрал бумаги, разбросанные на столе. – Не заставляйте меня прибегать к шантажу, мне этого совершенно не хочется.
— Так не делайте этого, — огрызнулась девушка, не поворачивая головы. – Просто оставь меня в покое!
Её начала бить мелка дрожь. Эртур опустился перед девушкой на одно колено и резким движением развернул её к себе лицом:
— Что ты творишь?
Лианна безучастно изучала его потемневшие глаза, которые из-за бессонных ночей теперь казались совсем чёрными.
— Ты ведёшь себя как маленький ребёнок! – в сердах выкрикнул Дейн, не зная больше, как до неё достучаться.
— Я и есть ребёнок, — совсем тихо ответила Лианна и поджала губы, чтобы не разреветься.
С души Эртура словно спал груз: она заговорила с ним. И это определённо был большой сдвиг. Он на секунду улыбнулся мысли о том, что с ней всё будет хорошо. Но в следующий же момент его лицо снова стало серьёзным:
— Лианна, хочешь ты того или нет, не имеет никакого значения. Ты должна сейчас же поесть. Обязана. Ты потеряла шанс вести себя как ребёнок в тот момент, когда внутри тебя появилось дитя. Ты обязана есть. Не для себя, а для него. Ты сидишь тут, не потому что нам всем очень уж хочется торчать тут. Ты тут разве не потому, что бережёшь своего ребёнка? Не потому ли, что дорога для него опасна? Так почему же, чёрт возьми, до тебя не дойдёт, наконец, что твои глупейшие забастовки делают хуже не столько себе, сколько своему ребёнку? – к концу тирады голос Эртура поднялся на пару тонов. – Ты же убиваешь его своим безразличием. Живо бери вилку и ешь. Если понадобится, я буду сам лично засовывать в тебя каждый кусок и следить, чтобы ты ела. Но прошу тебя, не заставляй меня этого делать.
Лианна смотрела на него во все глаза, но не сказала ни слова. Сир Дейн тем временем продолжил, но уже несколько тише:
— Я не могу позволить тебе вести себя подобным образом. Я обещал Рейгару, что прослежу за вами, что с вами всё будет хорошо. С тобой и твоим малышом. Что, когда он вернётся, вы будете в полном порядке. И я не позволю тебе сделать так, чтобы вышло, словно я нарушил данное слово, — он сделал паузу, прежде чем закончить свой столь эмоциональный монолог. – Я не позволю тебе губить себя и ни в чём не повинного ребёнка. Он вернётся, Лианна. Что бы ты себе не напридумывала. Он вернётся. И если ты будешь продолжать себя так вести, то достанется нам обоим за то, что ты была так глупа.
Лианна ещё с минуту смотрела на Эртура глазами, в которых застыли слёзы, а после молча повернулась к нему спиной и взялась за вилку. Дейн поднялся на ноги и отшатнулся назад с облегчённым вздохом. Всё это время он был с Лианной слишком мягок. У него просто не осталось иного способа встряхнуть её, кроме как допустить жесткость.
Лианна ела без аппетита, все движения её были чисто механические: положить мясо в рот, жевать, глотать. Сир Дейн не мог видеть её лица, но он чувствовал её отчуждённость. Она начала есть, но это ничего не меняет. Повлиять на настроение Лианны Эртур был уже не в силе. Он тихонько начал отступать назад и вышел прочь, прикрыв за собой дверь. Ладно, он займётся ею позже, по крайней мере он хоть немного обезопасил ребёнка от его безутешной и пока ещё немного непутёвой матери.