— Ваше Высочество.
Даже голос Селми для Рейгара был абсолютно не в радость.
— Не сейчас, сир Барристан, прошу вас, — уставшим голосом откликнулся принц, не отнимая руки от лица.
— Прошу извинить, но я вынужден настоять.
Рейгар не без труда выпрямился, бросив безучастный взгляд на гвардейца. Тот, казалось, знал, в чём причина такого состояния принца.
— Сир Барристан, у меня сейчас нет ни малейшего желания выслушивать вновь ваши возражения против того, чтобы я шёл в авангарде. Моё решение вряд ли измениться.
— Это лишь потому, что вы не хотите это хорошенько обдумать, — не сдавался гвардеец.
— Я подумал.
— Нет, вы не о том думаете.
Рейгар поднял на Селми взгляд.
— Не нужно быть гением, чтобы догадаться, чего хотел от вас Ливен.
— Вы знали об этом?
Гвардеец глубоко вздохнул:
— Да, я знал.
— Отчего же мне не сказали? Я должен был знать, — голос Рейгара звучал на удивление спокойно. – Более того, я должен был узнать об этом первым, но узнаю последним.
— Его Величество не причинит леди Мартелл никакого вреда, я вас уверяю. Это лишь гарантия того, что Дорн нас не подведёт.
— Гарантия? – горько воскликнул принц. – Речь ведь идёт о моих детях и моей жене.
— Я повторяю, с ними ничего не случится. Ваш отец не допустит. Он просто хотел обезопасить вас, чтобы вы непременно вернулись домой. И желательно не в повозке для трупов.
Но Рейгар уже не слышал. Он внезапно стал настолько противен даже самому себе, что на него накатил приступ тошноты. Он повернулся к сиру Селми спиной и опёрся руками о столешницу, повесив голову. Принц дышал медленно и глубоко, пытаясь не позволить себе вывернуться на изнанку.
— Почему вы не осуждаете меня? – спросил он вдруг. – Все кругом осуждают, так почему же вы нет?
Гвардейцу не нужно было объяснять ничего, он и так прекрасно понял о чём идёт речь.
— Потому что я верю, что все имеют шанс на счастье. Если уж ваше счастье – это вечные бега и эта девушка, то что поделать? Никто не имеет право вас за это осуждать. Это личное дело каждого. И будь вы хоть трижды кронпринц, это не делает вас меньшим человеком, чем, к примеру, я. Все имеют право на ошибки. И все имеют право на любовь.
Звучало вполне здраво, но всё равно не могло даже частично оправдать действия Рейгара.
— Вы любите её? Лианну Старк.
— Люблю, — впервые за долгое время произнёс принц.
— Тогда думайте об этом всё время. Не нужно думать о чём-то ещё.
Рейгар подумал, что совет до боли глупый и бессмысленный, но против его воли перед глазами появилось Лианнино лицо. Она улыбалась и смотрела прямо на него своими глазами-льдинками. Принц непроизвольно улыбнулся, а в следующее мгновение ощутил, что почувствовал себя немного лучше. Что бы не происходило, Рейгар любит Лианну больше всего на свете. Он может сотни лет сожалеть о своих действиях, повлекших столько бед и боли для других, но он никогда бы не смог поступить иначе.
— Помните мой совет про безрассудство? – улыбнулся Селми, видя, что лицо принца проясняется.
Тот лишь кивнул.
— Так вот, не применяйте его по отношению к Лианне Старк. Помните о нём лишь на поле боя. Дальше будет уже не ваша война.
Рейгар ощутил неимоверную благодарность к этому человеку. Сир Барристан был для него большим отцом, чем Эйрис. Он вложил в Рейгара все силы и, главное, душу. Принц обнял гвардейца, не имея возможности словами выразить то, что сейчас творилось на душе. Но Селми не нужны были слова, чтобы всё понять.
— Ваше Высочество, — на пороге шатра появился оруженосец принца. – Время собираться в путь.
Сир Барристан несколько раз похлопал Рейгара по плечу и ободряюще улыбнулся, прежде чем уйти. А принц и его оруженосец укрылись в задней части шатра за плотным пологом. Пока юный Ричард Лонмаут застёгивал доспехи принца на все ремешки, тот прислушивался к голосам за куском полотна. Было ясно, что никто более не сомневался в победе. Прибытие войска Мартелла не только улучшило положение армии Рейгара, но и положительно повлияло на настроения среди воинов. Принц не оборачиваясь заговорил с оруженосцем:
— Когда мы настигнем Баратеона, Рикард, я попрошу тебя, не соваться на рожон.
Мальчик поднял на Рейгара глаза, в которых застыл немой вопрос. Но, не дождавшись от принца продолжения, он вынужден был спросить:
— Отчего же, милорд? Я должен быть рядом с вами.
— Ты не должен быть рядом со мной, Рикард, — покачал головой Рейгар. – Ты должен выполнять мои приказы. А мой приказ – не высовываться. Понял?
Не имея смелости перечить принцу, мальчик просто промолчал, глядя на него, как истукан. Рейгар повернулся к мальчику и посмотрел на него сверху вниз:
— Я сам смогу достать меч, сам могу взобраться на коня. И драться я тоже могу сам. И у меня нет ни малейшего желания отвлекаться на тебя во время боя, — Рейгар сказал это несколько резче, чем планировал. – От этого может худо не только нам двоим, но и всему королевству, понимаешь? – добавил принц чуть мягче.
Лонмаунт поджал губы и насупился.
— Ты должен остаться с отрядом сира Лироя. На случай, если что-то пойдёт не так, — уже мягче добавил Рейгар.
— Но мы ведь победим.
— Конечно, мы победим, — улыбнулся Рейгар, — но те, кто не предусматривает любой исход битвы, обычно долго не живут. Так говорил мне мой учитель.
Рикард задумался на секунду, словно взвешивая в уме сказанное Рейгаром, и кивнул:
— Как пожелаете, Ваше Высочество.
— Вот и славно, — Рейгар вновь повернулся к нему спиной, позволяя закончить облачение.
Когда Рейгар вышел из шатра, лагерь было уже не узнать. Все палатки и остальные шатры были собраны и уложены в телеги, которые всё время похода плелись в самом хвосте войска. Там же был и провиант, и вода. Как только принц вышел из своего полевого дома, он был быстро уложен в рядок к остальным. Рейгар не успел и глазом моргнуть. Только изрядно примятая трава свидетельствовала о том, что здесь ночи провели тысячи людей.
Пришло время.
— По коням! – голос Рейгара пронёсся над головами людей, подгоняемый порывом ветра.
Его выкрик подхватили все лорды, и ответили им тысячи голосов, громогласно приветствуя принца и ликующе внимая его призыву. Ржание тысячи лошадей, чьи поводья были нещадно натянуты поднялся над полем. Звон тысяч доспехов, скрип десятков колёс и скрип сотни тележных досок: войско Рейгара двинулось в путь навстречу последней, если повезёт, битве в этой бессмысленной войне.
Вскоре оживление и гомон, обуявшие войско у Харренхолла, поутихли. Дальше великое войско путешествовало молча. Над людьми витало странное благоговейное чувство, и не было желания разговаривать. Тучи совсем затянули небо. Солнечный свет не проникал на землю сквозь эту тягучую пелену. В какой-то момент Рейгар заметил, что птицы не пели в лесу. Это походило на затишье перед бурей. И не набожный до этого принц в какой-то момент подумал, что природа чувствует приближение судного часа для всех. Принц то и дело смотрел на Ливена Мартела, который ехал на своём вороном несколькими метрами левее. Он не оборачивал к принцу головы, и Рейгар мог видеть только его сосредоточенный профиль, с прямым правильным носом и плотно сжатыми губами.