Если оно могло попадать оттуда ко мне, значит, я мог воспользоваться чем-то полезным, принадлежащим другому миру.
Но окошко в иной мир открывалось редко, лишь несколько определенных дней в месяц, ингредиенты достать было нелегко, мои денежные запасы таяли, а банковские хранилища с золотом иного мира все не попадались.
Жилище мое - прихожая, общая комнатка для редких гостей и рабочий кабинет, были обычной холостяцкой берлогой. Всего было в меру: простые и удобные вещи намекали на средний достаток. Но изредка, вечерами, когда гостей никак не ожидалось, рабочий кабинет преображался.
Мебель тихонько сдвигалась по углам. Откинутый ковер открывал начерченные на досках пола фигуры...
Ритуал был отточен за многие годы. Руна Райду задавала начало пути, зажигались свечи по углам концентраторов астральных потоков, Руна Лагуз переносила точку приложения на неживое бывшее живым и разумным, а руна Манназ указывала, что этими живыми были когда-то сын или дочь Адама...
Сегодня я решил изменить ритуал, добавив одну нотку. Я часто экспериментировал, благодаря чему и добился особых успехов. Руна Наудиз - Нужда, гармонично легла на рисунок, внося в музыку магии новый голос.
Потрескивали фитильки, дым складывался в причудливых эфемерных созданий, что рождались и умирали словно мифические фениксы, луна слепо шарила желтыми лапами лучей по пентаграммам, а воткнутый в подсвечник вырванный глаз покойного Биггса заискрился, открывая передо мной очередное окно в другой мир
Окно получилось большим. И что самое удивительное - объемным.
Пахнуло...ладаном и сыростью. Знаете, тот запах деревянных скамей и сквозняка что присущ большим древним зданиям.
Потом я увидел знакомое.
Лавки, лавки, лавки рядами. Подсвечники на стенах и алтарь.
Мистический эксперимент и руна Наудиз привели мой пытливый разум прямо в церковь.
Я никогда не был святотатцем, я прежде всего ученый. Но серебряное распятие, очень тяжелое, казалось, само холодно легло в мою руку.
'Получилось!' заорал кто-то внутри меня.
Хотелось ворваться к мадам Лиллиан и сплясать с ней дикую джигу, растормошить соседа-военного, влить в себя пинту виски чокнувшись с плюшевым Эдом, и все это в один момент. Но на дворе царила ночь. А то чем я занимался вряд ли получило бы одобрение у честных христиан.
Уняв буйную радость и дрожь в теле, я направил светящийся контур окна в сторону массивных статуй, что служили скорее украшением, нежели церковным атрибутом. Рыболовная сеть, связка ключей: кажется, это был апостол Петр - скорбный лик святого безучастно смотрел на меня.
Свеча зашипев, стала гаснуть. Окно же - стало захлопываться.
А я с удивлением обнаружил, что сжимаю в руках распятие, стоя на коленях перед апостолом Петром.
'Только бы выдержало перекрытие' - мелькнула запоздалая мысль. Каменные ноги святого грузно надавили на пол. Балка скрипнула. Я старался не дышать. Слава кровельщикам, статуя не рухнула вниз сквозь пол, прямо в лавку к мадам Лиллиан, добавляя этим самым еще больше мистики и загадочности ее имиджу.
Я в бессилии уселся на пол, затушив остальные свечи. Ритуал полностью вымотал меня, но результаты впечатляли: фунтов с двадцать чистого серебра и на глаз эдак тонны две холодного камня.
Совершенно вымотанный я спустился к завтраку. Затем, отправившись на прогулку по городу, посетил всех местных ювелиров, узнавая цены на серебро. Наконец, один из менял предложил мне чуть больше других и я оставил ему свой адрес, договорившись на следующий день.
В лавке портного купил рулон льняной ткани. Что делать с массивной статуей в центре комнатки я не знал, не знал и как объяснить сей факт мадам Лиллиан. Но замаскировать статую все же счел необходимым.
Придя домой рухнул в постель и спал как убитый до вечера.
Зато выспавшись, и нацелив астролябию на вечернее небо, высчитал, что вчерашний проход в новое окно возможен и сегодня.
А это значит, что мне нужен не банальный глаз повешенного в роли проводника 'туда'. Свежий, не больше трех дней, труп ребенка, желательно девочки. Именно об этом гласила вчерашняя записка. Почему именно мертвое срабатывало для схемы не знаю. Мистик во мне говорил об еще не разорванных тонких связях с двумя мирами, алхимик - о квинтэссенции чаяний живых ставших мертвыми, теолог же вопил - остановись, безумец!