— Ты в армии служил? — спросил я у Игоря.
— Да, еще до института. Откуда ты думаешь, я узнал об этом способе? — ответил он.
Все злорадство, которое возникло в ту минуту, когда мой взгляд наткнулся на, крадущегося по противоположной стороне улицы, Игоря в одно мгновение превратилось в чувство зависти с оттенком самобичевания. А когда я вспомнил, что он все время занимался каким-то видом восточных единоборств, мне стало мучительно больно за бесцельно прожитые годы. И пока Алена колдовала над горящим кирпичом, чтобы хоть как-то отвлечься от негативных мыслей, я попробовал достучаться до дяди Леши, с целью сообщить ему, что его затея удалась.
Достучаться так и не удалось. Дядя Леша не отвечал. Дверь в комнату родителей Маши была чисто условной, как и замок в ней. Навалившись на нее плечом, мне удалось устранить преграду в общении. Однако тестя в спальне не оказалось. На полу возле кровати стояла пустая бутылка коньяка, а в раскрытое окно дул прохладный весенний ветер.
Дверь в комнату закрывалась только изнутри. Под кроватью и в шкафу я искать не стал. Под окнами тела не оказалось. Все что там осталось это темное пятно на асфальте. Остальное, судя по всему, стало пищей для тех, кто перестал питаться продуктами из магазинов. Не у всех хватает сил жить дальше, когда налаженная жизнь рушится и под ее обломками одни близкие люди погибают, другие отдаляются и в довесок ко всему весь мир катится в тартарары.
На душе у меня стало еще тяжелее. Перед тем, как закрыть окно я почувствовал на себе чей-то взгляд. Со стороны двора, напротив нашего дома начинался частный сектор. Со второго этажа одного из домов на меня смотрел человек. Я не видел его лица, только размытый силуэт. Постоянное сидение перед монитором давало о себе знать и с каждым годом уменьшалось расстояние, на котором можно было бы различать детали. Человек помахал мне рукой, а я помахал в ответ.
В момент обмена приветствиями в груди екнуло, и мой взгляд сам собой переместился со второго этажа чуть ниже и правее. Там перед кирпичным забором частного домовладения стояла женщина в разорванном халате, и лицо ее было направлено в мою сторону. Рассматривая ее, не отдавая себе отчета, я продолжал махать рукой. В том, что это жертва вируса сомнений не было. Она оказалась сообразительной, для той, кто потерял разум. Как только я опустил руку, женщина перевела взгляд с меня на человека в окне напротив. Она стояла достаточно далеко от забора, чтобы увидеть окно второго этажа.
Раздался неприятный крик, переходящий в вой и тут же, перед забором собрались еще трое больных. Женщина в рваном халате, по всей видимости, движимая сильным чувством голода подпрыгнула, ухватилась руками за верхний край забора, подтянулась и через секунду оказалась во дворе. Те, кого она призвала своим воем, последовали ее примеру. Послышался звук разбивающегося стекла. Прежде чем человек в окне, отпустив занавеску, скрылся из виду, даже не смотря на расстояние, которое нас разделяло, я почувствовал панический ужас, охвативший все его существо.
Закрыв окно, и сев на кровать я попытался отделаться от чувства, передавшегося мне. Все судорожные попытки сознания вернуться в трезвое, работоспособное состояние были тщетны. Мысли остановились и отказывались продолжать свой ход. Внутри неприятные ощущения сплелись в комок тошнотой подкатывающий к горлу. Виски пульсировали, и с каждым ударом сердца в голове как приговор звучали слова — «Это конец».
В комнату зашла Алена. Я видел, как ее губы шевелились, и понимал, что она что-то мне говорит, но что именно понять не мог. Она остановилась и внимательно посмотрела на меня. В ее больших серо-голубых глазах читалась тревога. Все мои усилия направленные на то чтобы собрать внимание и сосредоточить его на внешнем мире ни к чему не приводили. Передо мной проплывали лица людей, которых я знал и которые отправились в мир иной один за другим, всего за несколько дней. В ушах все громче и громче раздавались крики тех, кого съели живьем.
— Все закончилось. Это конец… — услышал я свой голос.
Тело само собой начало раскачиваться из стороны в сторону. Руки потянулись к лицу, чтобы закрыть его, но тут я увидел взгляд Алены, в котором ясность сочеталась со страхом, но ясность преобладала. Не знаю как, но я понял, что она боялась за меня. Алена подошла ко мне взяла за руки и не дала закрыть лицо. Громко с расстановкой она задала вопрос, и на этот раз ей удалось пробиться к моему сознанию.