— Представить?..
Мита наморщила нос и затихла. Лик почувствовал, что когти Тира вцепились ему в загривок.
— Ты чего разнервничался? — шикнул он на ворона.
— Ничего, — отозвался он ровно. — За девочку переживаю — безболезненно ведь все равно не выйдет…
Мита громко охнула и скорчилась на земле.
— А по-другому никак? — жалобно отозвалась она.
— Никак, — отрезал Лик. — Если хочешь обратиться, придется потерпеть.
Травница потрясла головой и зажмурилась, а затем съежилась. Из ее глотки вырвался сдавленный стон. Тир прикрыл глаза крылом, а вот Лик наблюдал за превращением со всем вниманием: голова ее стала меньше, а волосы отросли до самых ягодиц; пальцы удлиннились и теперь цеплялись за землю, шерсть постепенно исчезла, словно втянулась под кожу, обнажая руки, ноги и спину. Когда вместо серой волчицы на земле оказалось хрупкое девичье тело, Лик невольно выдохнул и спихнул Тира с плеча. Ворон обиженно каркнул.
— Что ж, самую главную задачу мы выполнили — вернули ее в человеческое тело, — подытожил волк, не сводя взгляда с голых плеч, по которым рассыпались распущенные волосы. Мита в ответ на его слова коротко вздохнула, но глаз не открыла.
Всевидящая, какой же хрупкой и беззащитной она выглядела.
— Кажется, она совсем вымоталась и уснула, — заметил Тир. — Ну что, отнесешь ее в деревню?
— Думаю, выбора у меня нет.
Глава 9
Митьяна
Цена за золотник весу:
Изумруд — от 4–5 до 20 золотых (чистота, цвет, огранка)
Жемчуга — от 12 серебрянных до 24 золотых (форма, цвет)
Гранат — от 4 серебряных до 10 золотых (чистота, цвет, огранка)
Диамант — от 100 до 500 золотых (прозрачность, огранка)
Скварец — от 2–3 серебряных до 10–15 золотых (происхождение, чистота, цвет, огранка).
Выдержка из нормы цен, заданной торговой гильдией Калсанганского удела
Х514 год, 11 день месяца Зреяния
Открывая глаза, Митьяна подумала, что в последнее время слишком часто теряет сознание. И просыпается потом либо не там, где следовало, либо с какой-нибудь другой неожиданностью наготове. Сейчас ничего не изменилось: она обнаружила себя в траве, судя по росшим перед ней кустам — на заднем дворе собственного дома.
В одиночестве. Завернутую в колючую шерстяную ткань. И без одежды.
Мита пошевелила руками и едва не завыла: боль растеклась по всему телу, от нее сводило мышцы. Травница осторожно села, плотнее кутаясь в свое покрывало. Солнце уже почти поднялось, и в деревне начиналась бурная утренняя жизнь: возня гусей на лужайке рядом с домом старосты, блеяние коз и кудахтанье кур, перебранка Нита и молочницы Риваны, женские разговоры в походах к ручью за водой. Мита зажмурилась и приложила пальцы к вискам. Она думала, что хороший слух и нюх присущи только волчьей ипостаси, но теперь она, будучи человеком, продолжала слышать то, чего обычные люди слышать не должны.
Интересно, как давно она в деревне? И кто ее сюда принес? Неужели Лик?
«Откуда бы он знал, где я живу… — Мита с трудом поднялась на ноги и зашагала к задней двери в стряпущую. — Хотя, глупый вопрос. Наверняка нашел наш дом по запаху».
В голову лезли всяческие вопросы, но думать о них травнице не хотелось. Самочувствие у нее было отвратительное: все тело ныло и ломило так, что перетруженные мышцы после работы на огороде у деда Казира казались мелочью. С трудом удерживая на плечах покрывало, она переступила порог и уже была готова без сил рухнуть на полати отца. Добраться до своего чердака казалось ей подвигом.
— Соберись, — вслух одернула она себя. — Вся одежда там…
Сердце у нее ухнуло в пятки, когда она поняла, что наверху сейчас полнейший бардак. Проснувшись волком, Мита в испуге металась по всему чердаку, роняя травы, корзины, плошки, целые полки, и одним богам известно, в каком он сейчас состоянии. Заглядывать туда было страшно. Думать о том, как все исправлять и как говорить о случившемся отцу — еще страшнее.
Стук в дверь заставил травницу подскочить на месте.
— Митка! — послышался голос деда Казира. — Ты дома?
Руки у нее затряслись, и она в панике заметалась по стряпущей — настолько, насколько позволяло ее обессиленное тело. Отзываться было нельзя — она в таком виде никому в здравом уме не покажется. Молчать тоже не хорошо — дед Казир заволнуется еще, начнет ее искать. Когда Мита пыталась найти какую-нибудь одежду рядом с печью, стук раздался вновь.
— Митка!
— Я дома! — Травница постаралась отозваться как можно громче, но голос ее подвел, и конец слова потерялся.