— Куда ж я такую красоту надену?
— Кто его знает, когда пригодится, — улыбнулся охотник. — Может, надумаешь замуж, так на смотрины наденешь — не простую же бересту перед женихами носить. Примерь.
Травница помедлила, затем осторожно взяла в руки сережки и просунула железные застежки через мочки. Узорчатый ромб с камнем-глазом посередине был размером с половину ее уха. Мита взяла в руки карманное зеркальце и покрутила перед ним головой.
— Красиво, — повторила она, смягчившись. — А что это за камень?
— Люди называют его «кошачий глаз» за характерный блик. — поделился знаниями отец. — Раньше кошачьими глазами называли только определенную разновидность скварца1. Однако потом так стали называть все камни со «зрачком».
Мита пригляделась к камню на кулоне. И правда, как у кота. А на волчий совсем не похож — те были круглее и как будто бы добрее. Травница вспомнила Лика и поджала губы: нет, его взгляд добрым не назовешь. Слишком жесткий и хмурый.
— Что-то случилось, милая? — спросил отец. — Ты сама не своя.
— Все хорошо, — улыбнулась Мита, но получилось невесело. Она сняла серьги и положила их обратно в шкатулку. — Спасибо за подарок.
— Тебя что-то тревожит, по глазам вижу, — не сдавался охотник.
Крышка с глухим стуком захлопнулась. Девушка прижала ее к груди и вздохнула.
— Устала просто. Не выспалась. Не бери в голову. На ужин сварю похлебку с остатками вяленого гуся, будешь?
Он обнял ее за плечи и прижал к себе
— Когда я отказывался?..
Его прервало испуганное блеяние за окном. Скрип и треск огласили двор, и охотник мигом отпустил дочь и рванулся к окну. Мита, все еще прижимая к груди шкатулку, подскочила следом, но все, что она успела увидеть — белое пятно, мелькнувшее по ту сторону мутного стекла. Затем раздался крик: «Вон она! Лови!» — и стук по крыше, как от копыт.
Мужчина выругался себе под нос и бросился во двор.
— Дядя Гидер! — испуганно заорал чей-то мальчишечий голос.
— Мы не хотели… извините… — попытался оправдаться другой.
Стук стал громче и теперь раздавался над головой Миты. Травница похолодела.
Коза.
Бросив шкатулку на стол, она побежала к лестнице на чердак. Тянущая боль во всем теле в очередной раз напомнила о прошедшей ночи. Очередное блеяние и грохот наверху заставили ее стиснуть зубы и шагнуть на нижнюю ступеньку.
Стоило ей упереть руки в пол чердака, как злость взяла верх над усталостью. Грязная коза металась из угла в угол, натыкаясь на полки и корзины, которые девушка полдня убирала. Жалкие остатки трав, которые ей удалось сберечь после погрома ночью, снова оказались на полу. На глаза мигом навернулись слезы.
— А ну, кыш оттуда! — попыталась прикрикнуть Мита на разбушевавшуюся скотину, но голос ее не послушался.
Коза продолжала скакать по тесному чердаку. За окном испуганно верещали мальчишки.
— Что за переполох? — услышала травница голос Зеры. — Вот же гадина! Эй, глупая ты морда, вылезай оттуда! Дура! Зачем полезла на Митин чердак?
Мита, наконец, подтянула ноги наверх и встала. Под руки подвернулся старый черенок от лопаты, и она замахала им на животное, пытаясь отогнать к окну, через которое оно, видать, и попало в дом.
— Уйди! Брысь, кому говорю!..
Палка прилетела козе в лоб, и та выпучила глаза. Мите пришлось отпрянуть в сторону, чтобы не напороться на ее рога. Коза навернула еще один круг по чердаку и сама выскочила через окно прямиком на крышу над крыльцом.
— Выбежала! — дружно заорали снаружи.
Как во дворе ловили козу, Мита уже не слышала. Стоило ей бросить взгляд на беспорядок, который снова царил на чердаке, как грудь защемило, а к горлу подкатил обидный ком. Столько сил — и все впустую! Можно было не рассчитывать, что жалких остатков хватит до праздника Урожая.
«Зато, — пришла в голову мысль, — теперь не придется объяснять отцу, почему осталось так мало трав».
И правда.
Мита потерла глаза, уже успевшие набрякнуть слезами. Снаружи слышалась ругань: отец отчитывал сорванцов, загнавших козу в их двор. Мальчишки рыдали и обещали больше так не делать. Зера уговаривала несносную скотину успокоиться и перестать вырываться. Травницу это даже немного насмешило.
— Ты там живая? — окликнула подругу Зера.