Лик кивнул.
— Отец говорил, что раньше плато не принадлежало никому, а было местом встреч и переговоров. Когда он еще не был вожаком, а только советником, ему довелось узнать об одной трагедии, случившейся в клане. Подробностей он не рассказывал — и тебе я об этом не должен был говорить, вроде как это не для каждых ушей. В общем… — Лик ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Лет триста назад клан напал на деревню, чтобы отомстить. Была страшная резня, и люди поднялись против нас. Чтобы успокоить обе стороны, тогдашним главе клана и старосте пришлось пойти на уступки: Лииш передал равнину в пользование людей, а те в свою очередь наложили запрет на посещение нашего леса. Ну и, чтобы восстановить размеры своих охотничьих угодий, нам пришлось сдвинуть границы к Кира-Нор.
— Большим кошкам это не понравилось, — понимающе хмыкнула Тайра.
— Мы и раньше не сильно ладили, но лишний раз не связывались. А тогда дело чуть не дошло до войны. Карена — ты должна знать ее, она глава клана уже почти сто сорок лет — до сих пор брызжет слюной и кричит, что ранее они великодушно разрешали нам ступать по их землям, а теперь мы потеряли совесть…
Лик подошел к окну. Сквозь еловые лапы пробивались редкие солнечные лучи, и рваные тени теперь падали ему на лицо.
— Наверное, так оно и есть. Мы действительно забрали плато, но деваться нам было некуда — нам нужно было как-то кормить клан… Я не снимаю с нас ответственность, но кошки повели себя не лучше.
— Они могли и не устраивать из этого драку, словно малышня за вкусный кусочек мяса, — пробурчала Тайра.
— А мы не имели права без предупреждения забирать ничьи земли себе.
— Раз кискам так хотелось, могли бы и сами занять плато. Почему-то они не торопились.
— Потому что было соглашение. Мы нарушили его первыми.
— И почему отец мне об этом не рассказывал… — хмыкнула волколюдка.
Лик пожал плечами.
— Сама у него и спроси.
— Это был вопрос, ответа на который не требовалось. Я все прекрасно понимаю. Из нас двоих ты лучший стратег и лучше смыслишь в межклановых отношениях. Кстати, Лик. Ты не рассказал мне, до чего вы с отцом договорились, когда ходили в деревню. Мне он рассказать так и не соизволил. Может, хоть ты объяснишь, что происходит?
Юноша вздохнул и отвернулся от окна.
— Пока люди не лезут в лес, но не думаю, что это продлится долго. Староста просил нас хоть изредка пускать к себе охотника и его дочь.
Волчица даже зарычала.
— Сколько можно, Лик! Они отобрали у нас луг, чтобы разводить своих вонючих коров, еще и в лес шастают. У нас и так не хватает дичи.
— Дело не только в дичи. Им нужны меха на зиму и лекарства.
— Пусть покупают в городе! Не поверю, что в Калсангане нет других мест для промысла. Леса на востоке никем не заняты.
— Их разделяет река и путь туда неблизкий.
— И что с того?
— Тайра… — устало вздохнул Лик. — Отец рассудил так. Клан пустит их в лес, когда я приду в деревню и дам на то разрешение, а до тех пор люди не станут высовываться за пределы равнины.
— Дай угадаю, — проворчала Тайра. — Отец сказал примерно следующее: «Если мы хотим уживаться друг с другом, надо делиться богатствами этих земель». И что, с Кира-Талун тоже?
В голосе сестры прозвучало плохо скрытое ехидство. Лик помрачнел.
— Дело здесь не в богатствах, Тайра, — покачал он головой. Теперь его рассеянный взгляд упирался в пустой очаг. — Просто война с людьми может обернуться куда большим злом. Пусть лучше думают, что они в безопасности. Иначе, загнанные в угол, неизвестно, что они выкинут.
Глава 3
Митьяна
Умелые знахари наверняка одарены богами, а иначе как объяснить их силу определить любую хворь? Они творят настоящую магию, просто смешивая травы. Удивительно, откуда они знают, какая от чего помогает? Видел я их толстенные записи, наверняка обучают преемников, но кто-то же когда-то их составил. Маги… точно говорю вам, они словно маги! И что же, их тоже стоит казнить, как того требует для магов светлый князь Калсанганский?..
Из письма домой, написанного содержанцем Саэдгирского монастыря
Х514 год, 8 день месяца Зреяния
Митьяна прекрасно знала, что край леса служил границей между землями людей и волков — староста не уставал напоминать об этом всякий раз, когда кто-то покидал деревню. С недавних пор жителям запрещалось ее пересекать. Сегодня травнице пришлось нарушить это правило.
Все началось с того, что с рассветом пастух Пилар примчался к дому Митьяны. Из его несвязных речей девушка поняла, что у младшего брата, Кела, случился сильный жар. Пастух разволновался так, что чуть не плакал.