Легла на кровать, снова встала, бесцельно прошлась по комнате. Подошла к столу, вынула из толстой пачки какой-то исписанный листок, бездумно пробежала глазами:
«Пятый день держим оборону. Патроны на исходе. Продовольствие кончилось. Вчера разделили последний сухарь. Солдаты измучены. У Спивака начались голодные галлюцинации… На нейтральной полосе лежит убитая лошадь. Мы давно ее приметили. Решили: надо ползти добывать мясо. К вечеру взял штык, пополз. Добрался легко, не замеченный фашистами. Наметил место, вонзил штык и вдруг понял, что лошадь еще живая. Нет, не взбрыкнула, даже головы не подняла: видно, была обессилена еще больше нас. Она только глаз открыла. И из него выкатилась большая прозрачная слеза. Впервые я видел, как плачет лошадь. Я вернулся без мяса…»
Я и не знала, что ты такой чувствительный, отец. Ты, который видел столько смертей…
Включила телевизор, села в кресло и, пододвинув телефон, стала ждать: я знала, что снова раздастся анонимный звонок. И точно!
— Алло! — сказала, сняв трубку.
Никто не отозвался. Но дышал, дышал…
— Отец, ну чего ты молчишь?
— Как ты догадалась? — удивился он, и я поняла, что он улыбается. — Ну, как ты там, дочка? У тебя, я слышу, голоса, музыка. Веселитесь?
— Веселимся. — Я прибавила громкость телевизора.
— Ну, не буду мешать. Я рад, что тебе хорошо, дочка. Тебе ведь хорошо, правда?
— Правда, отец. Мне очень хорошо. Спасибо тебе, отец…
АНЖЕЛИКА
— Лидия Ивановна? Как поживаете? — Голос Анжелиной свекрови звучал необычайно мягко, и Лидия Ивановна насторожилась.
— Спасибо, — ответила в трубку и стала ждать, чем на сей раз обрадует ее новая родственница. Но та тоже молчала, и Лидия Ивановна вежливо спросила: — Что-нибудь случилось?
Ее вопрос, видно, прозвучал для Галины Григорьевны как выстрел стартового пистолета.
— Что случилось? Случилось! — зачастила, обгоняя самое себя. — Как вы думаете, сколько можно пить чашку кофе? Одну-единственную, а? — И остановилась, задохнувшись от гнева.
Лидия Ивановна тоже молчала — это лучший способ переговоров с Анжелиной свекровью. К тому же профессия фармаколога научила ее взвешивать не только лекарства, но и слова. Лидия Ивановна прекрасно понимала, что если бросить на чашечки весов теперешнюю ее жизнь и жизнь Галины Григорьевны, то у последней она будет намного тяжелее: два только что поженившихся студента в доме, вечно голодные, вечно спешащие, забывающие в холодильнике авторучки, а в постели — голову, — подарок, прямо скажем, сомнительный. Это лишь молодые думают, что родители должны быть счастливы, когда их неоперившиеся дети, женившись, оставят за предками право и дальше обслуживать, обстирывать. Вначале их, а потом и их детей: оглянуться не успеешь, как они наградят тебя почетным званием бабушки. Нет, это, конечно, здорово — нянчить внуков, но… потом. Как говорит муж Галины Григорьевны: «Не кисло стать дедушкой, кисло спать с бабушкой».
Ну, а если «бабушке» самой еще тридцать девять? Да из них счастья-то видела всего два годочка: один до замужества, второй — после. Пока муж не укатил за длинным рублем на Чукотку. А вскоре эта ужасная телеграмма: трагически… срочно вылетайте.
Лида не представляет, как бы она пережила гибель мужа, если бы не Анжелка. Она была против того, чтобы назвать их дочь в честь лидера американских негров Анжелы Девис, но муж настоял…
Все последующие годы Лида посвятила дочери — все для Анжелки, все ради нее. А Вячеслав, ее тихий, скромный Славочка из Аптекоуправления, терпеливо ждал. Для Анжелки он стал другом, который ходил с ней в зоопарк, водил ее в секцию, на каток. По вечерам они втроем смотрели телевизор, играли в лото. Но выйти за Вячеслава замуж Лида не решалась: вначале мешала память о муже, потом Анжела. Подрастая, дочь поняла, что дядя Слава отнимает у нее часть материнского внимания, и стала ревновать Лиду к нему, выживать его из дома. Они больше не смотрели втроем телевизор, не играли в лото. Дядя Слава безропотно переносил Анжелкины уколы и открытую неприязнь, боясь поссориться с Лидой. Но когда Анжелка, выйдя замуж и не желая расстаться с матерью, отказалась ехать к мужу, Вячеслав возмутился: «Почему ты не настоишь на их переезде? В конце-концов, ты посвятила ей всю жизнь. Пора и о себе подумать»…
«Понимаешь, там ее свекровь, — защищала Лида дочь. — Она быстро перекроит Анжелку на свой фасон — как это сделала со своим мужем»…
Анатолий Иванович родился, по его словам, инженером. Следуя призванию, закончил энергетический и так бы всю жизнь прозябал на сто сорок, утешая себя мыслью о призвании. Но, к его великому счастью, на его жизненном пути встретилась Галина Григорьевна — в ту пору очаровательная молодая девушка со смешным пучочком на затылке. Мягким и душистым, словно укроп. Анатолий Иванович так и прозвал ее — укропчик. С восьмого класса она ушла диспетчером в таксопарк: найти общий язык с водителями оказалось легче, чем с учителями.