— Чтобы Горловка корма покупала! — повторил Петрович и вдруг строго спросил: — Тебя как величать-то?
— Виктория Ивановна, — проговорила быстро, словно боясь, что он не станет дожидаться ответа. И, сев на соседний блок, авторитетно заявила: — Нулевой цикл — самый сложный, муж рассказывал. А потом быстрее пойдет.
— Все одно, Ивановна, не видать мне этого дома как своего затылка. — Он глубоко затянулся сигаретой.
— Ну что вы! — запротестовала, польщенная его обращением. — Вы еще вполне… вполне… доживете. Почему так пессимистично?
— Потому что удобно дом-то стоит, у станции. Начальство все себе разберет.
— Но ведь обещали.
— Обещанка — цыганка, а дурню — радость, — проговорил Петрович и снова затянулся «Пегасом».
— Петрович, а какая у вас тут должность?
— Должность? — удивленно посмотрел на меня. — Должность? — Он сплюнул. Раз, потом второй. Еще погодя — третий. Никак не мог отделаться от крошки табака, прилипшей к нижней губе. — Скотник я. Скотничаю теперь…
— А раньше?
— Раньше… Раньше был бригадиром. Комплексной бригады. Слыхала про такие?
— Слыхала, — соврала, чтобы не разочаровать его. И робко поинтересовалась: — А как у вас тут с молоком?
— Как у нас? Да как у всех, сдаем. Вон и Раиска пришла, — кивнул на входящую в коровник средних лет женщину с короткими крепкими ногами и такими же руками.
Такими я себе и представляла доярок? Может быть.
Вскочила с блока и бросилась вслед за Раиской, которая направилась к куче сена на другом конце сарая.
«У-у-у», — замычали коровы, вытягивая морды и провожая ее голодным взглядом.
Раиска подхватила вилы и стала грузить сено в тележку.
— Можно, я вам помогу? — предложила, заходя сбоку.
Раиска глянула на меня, как на инопланетянина, но потом сказала:
— Помогите, коль не шутите.
Хватаю вилы и, поддев плотно спрессованные тюки сена, бросаю их на тележку. Ловко, как и Раиска, — во всяком случае, мне так кажется. «Помогу, а потом попрошу кружку молока. Принцип материальной заинтересованности».
Потом мы тащим нагруженную с верхом тележку в коровник. Тяжеловато, но я мужаюсь. Жаль, что Игорь не видит. Очень жаль!
— Как звать-то тебя? — спрашивает Рая, сбрасывая вилами сено в стойло.
— Виктория Ивановна, — отвечаю, повторяя ее движения. — А как ваше отчество?
— Зачем оно тебе? Раиска и Раиска. Чем плохо? И ты так зови.
— Хорошо, Рая, — отвечаю вежливо, предупредительно и немножко заискивающе, потому что очень хочется поскорее получить заслуженную кружку молока.
— Кушайте, кушайте, доченьки, — приговаривает Раиса. — Не накормишь — не надоишь.
Коровы жадно, сладко жуют свежее сено. Те, что стоят в ряду напротив, тоже вытягивают вперед морды, начинают жалобно мычать. Я с ними на равных. Я их вполне понимаю.
— Можно, я им дам немного? — спрашиваю робко.
— Нет! — отрезает Рая. — Это не мои.
Другие доярки еще не пришли, Рая первая.
Скоро тележка пустеет. Снова нагружаем, снова везем. Ноги стали чугунными, вилы из рук валятся — не поднять.
— Рая, а почему у вас так нерационально: туда-сюда. А что, если сваливать сено не на землю, а сразу в тележки? Представляешь, какая была бы экономия движений, а?
— Представляю, — согласилась она, занося вилы с сеном над тележкой.
— Нет, правда, — воодушевилась я. — Вот у нас в Госбанке…
— Осторожней! — крикнула Рая, и я вовремя отскочила в сторону: положенный мною в переполненную тележку соломенный кирпич чуть не свалился на голову.
— Наша Михеевна, — продолжала, когда мы подкатили тележку в коровник, — научила нас: ни одного лишнего движения.
— Правда?! — восхитилась Райка — Прям ни одного-одинешенького? — Ее руки ловко подхватывают один за другим спрессованные подушки сена и бросают под морды своих «дочек». А те, напротив, мычат протяжно и жалобно.
— Так вот, я говорю…
Вдруг за спиной что-то мягко шлепнулось.
Оборачиваюсь назад и вижу, что половина сена на полу. Корова с такой злостью мотанула мордой, что оно отлетело далеко за стойло.
— Чего это она? Чем недовольна?
— Умные доченьки, — отвечает Рая. — Обижаются. Подбери.
Подбираю выброшенное сено и вижу — внутри гниль.
— Сено-то гнилое, — сообщаю Рае.
— Да что ты? — вроде испугалась Рая. — Скажи пожалуйста! — Даже руками всплеснула и покачала головой.
Ну чего она надо мной насмехается? Я ведь видела, как на образцово-показательной ферме зеленую траву буренкам подносили. И тоже — в начале мая, когда на полях зелень только проклевывалась. «Проросший ячмень», — объясняла экскурсовод. Такие аппетитные зеленые щеточки — сам бы ел. А Райка тут целую комедию разыграла. Но обидеться я не могла — не имела права. Потому что Райка уже доила. Самое время испить парного…