Но это исключено. Толик — человек слова: обещал, значит, умрет, а будет.
Однако Толик так и не приехал. Линка весь день бегала — то на автобусную остановку, то снова в лагерь. Нет!
В понедельник она собрала пятнадцать мешков картошки вместо положенных десяти и пораньше отпросилась с поля: «Надо дать телеграмму».
Всю дорогу бежала — боялась, что почта закроется. И когда писала, что заболела, в самом деле чувствовала себя нездоровой. Чуть было не отослала неверный текст. Перепутала от спешки слова и вместо: «Срочно выезжай, заболела» — написала: «Срочно заболела, выезжай».
Что бы подумал Толик?
Во вторник побежала за ответом. Но на почте ничего для нее не было. Телеграмма пришла лишь в среду вечером.
«Приехать не могу, подробности письмом. Целую, Анатолий».
Что-то случилось? Но что такое катастрофическое могло произойти, чтобы он не смог вырваться на несколько часов? Не хочет. Почему? Ведь все было так хорошо…
В прошлый раз он прибыл первым автобусом. С утра они отправились на «море». Солнце светило вовсю, вода была теплой, и Толик много плавал. Ее тоже уговаривал:
— Ну только у берега. Ну хоть немного, трусиха несчастная!
— Похожа я на несчастную? — смеялась Линка и, раскинув руки, шлепалась плашмя на песок.
А вечером собрались было на дискотеку, но не пошли, устроили праздник у себя в комнате. Толик привез магнитофон, кассеты. Девчонки вместе с Линкой — их в комнате было пятеро — организовали стол. У кого что было: сушки, сыр, маринованные грибы, яйца. Галка Леонова достала даже заветный батон копченой колбасы, который берегла на черный день. Линка выставила последнюю банку клубничного варенья, привезенного из Отрадного, и сушеные груши.
Толик был весел, остроумен, галантен с Линкиными подружками. Как единственный кавалер, танцевал со всеми по очереди. С Линкой, конечно, больше всех.
Правда, однажды ее настроение было немного подпорчено. Как-то случайно глянула на танцующих и увидела, что Галкина грудь слишком назойливо упирается в свитер Толика. А глаза еще больше заволоклись голубой поволокой и неотрывно смотрят на Толика. Линка отвернулась и постаралась не думать о них. Галка небось от пива захмелела, вот и прижимается к чужим парням. Ладно, протрезвеет.
Когда магнитофону дали перерыв, Толик незаметно потянул Линку за руку, и они вышли в коридор, стали у двери. На улице шел дождь. Глухо шумел темный лес за забором, тускло полыхали вспышки. То ли свет фар на шоссе, то ли зарницы.
Тугие полосы воды, освещенные фонарем, падают ровно, почти отвесно, звонко ударяются о кусок жести, которая неизвестно почему валяется у самой двери. Бесшабашный, оглушительно веселый перепляс.
И она вдруг вспомнила тот ливень. Грохот разъяренной реки, Бешеную балку и букет тюльпанов. А он, Толик, помнит? Повернулась к нему, чтобы спросить, и увидела, что он пристально и как-то тяжело смотрит на нее. Ее качнуло. Они одновременно подались друг к другу и… Стук дождя о железный лист исчез. Обдало жаром, обожгло губы. Крутануло что-то внутри и вихревым огнем понесло по жилам. Секунда — и она лишится памяти, разума, способности дышать. Отшатнулась, уперлась обеими руками в его плечи. «Ты что?» — укорила беспомощно, задыхаясь, глядя на него испуганными, счастливыми глазами. Толик тяжело дышал, взгляд шальной, блуждающий. «Ты что?» — повторила и, оттолкнув его, убежала.
Запах леса, дождя и — ромашек…
Что же могло произойти?
На следующий день Линка всеми правдами и неправдами отпросилась в Москву.
Всю дорогу настраивала себя, а перед самым общежитием чего-то вдруг струсила. Опустилась на скамейку в скверике напротив и поняла, что дальше двинуться не может. Ну не может, и все тут!
«Только бы увидеть! Только бы увидеть!..» — повторяла про себя.
И вдруг он появился из-за поворота. Шел по направлению к общежитию, оживленно разговаривая с товарищем.
Линка хотела броситься за ними, но вдруг снова опустилась на скамейку. Ей стало почему-то не по себе. И все же поднялась, пошла к общежитию. Постучала.
— Рискните! — раздался из-за двери его голос.
«Слишком уж игриво», — отметила про себя Линка, и ей опять стало неприятно. Но, тряхнув косой, приняла беспечное выражение и толкнула дверь.
Толик стоял вполоборота, с подносом, на который он сгребал со стола объедки. Поднос качнулся в его руке, и он его чуть не выронил, увидев Линку.
— Ты? — Минутная растерянность, испуг. — Что случилось?
Линка остолбенела: это она должна спросить его, что случилось!