— Я уже не мальчик, чтобы с утра до ночи возить по музеям орды шумных иностранцев и ублажать их капризных дам, — жаловался Линке.
С Интуристом тоже распрощался без малейшего сожаления.
Линка пошла к декану факультета (Елена Александровна только вступила в должность и своего прозвища Железная Лена еще не заслужила), рассказала ей, что муж блестяще владеет четырьмя языками, что из-за нее он бросил перспективную работу.
— Пусть пишет заявление на имя ректора, — обнадежила Елена Александровна.
Через неделю он работал на кафедре второго языка почасовиком.
— Со временем возьмем на ставку, — пообещала декан. — Притрется к коллективу, приживется…
Но Володя притираться не захотел.
— Педагогическая деятельность — не для меня, — решил, отработав один семестр. — Все эти планы, конспекты, отчеты… целые тома! Да и не могу я из урока в урок долдонить одно и то же: «В английском языке, в отличие от русского и немецкого, существительные не изменяются по падежам и не имеют категории рода…»
И стал искать работу сам.
Линка очень переживала за него. А тут еще случилось непредвиденное.
Однажды, отыскивая какой-то телефон, взяла записную книжку мужа. Оттуда выпал сложенный вчетверо лист. Автоматически его развернула.
«Дорогой Володя!..» Почерк ровненький, красивый — кто-то, видно, очень старался. Сложила лист, собираясь вернуть его на место. Но что-то дернуло ее руку, заставило снова развернуть. Сердце застучало быстро-быстро, а глаза сами побежали по строчкам.
«…с тех пор как мы расстались, я много думала…»
«…не хочу сказать, что мой новый муж плохой, но… если ты можешь забыть прошлое…» Подпись: «По-прежнему твоя Женя».
Линка опустилась на стул, откинулась на спинку. «…Твоя Женя». Чушь, бред какой-то. Письмо, вероятно, кому-то другому. Но почему оно в его блокноте? В одном из своих писем Володя писал: «Жену найти просто. Трудно найти друга». Но ведь такого друга он уже нашел. «Ты у меня единая и неделимая», — повторяет чуть не каждый день. Зачем же эта Женя? Кто она?
«Ой, до чего же я глупая! — успокоила сама себя. — Письмо старое, мало ли что было до меня!..» Но дата на конверте была недавняя.
Надо выпить димедролу и уснуть. Спать! Спать!
«Твоя Женя. Твоя, твоя, твоя…»
Утром все стало на свои места:
— Женя — моя бывшая жена, — объяснил Володя.
— Почему ты никогда о ней не говорил? — удивилась Линка.
— Я хотел. Но вначале тебе это было ни к чему. А потом… Потом побоялся: не так поймешь, мало ли… И я тебя потеряю. Да и забыл я про нее. Если бы не это письмо… Одумалась! Пожалела! — В его голосе зазвучали мстительные нотки.
Линке показалось, что он, сам того не сознавая, доволен и ее письмом, и ее раскаянием.
— Ты очень любил эту Женю? — спросила как можно безучастнее.
Володя обнял ее, усадил на колени:
— Ну какое это теперь имеет значение? Все в прошлом. — Водил рукой по ее волосам, плечам, шее. — Ты у меня — одна. Единственная. Ну что ты так расстраиваешься? Глаза вон какие воспаленные! Не спала? Все из-за письма? Глупенькая! Ну, перестань, перестань! Не плачь. Тебе нельзя нервничать — молоко исчезнет. Кроме тебя, мне никто не нужен, Веришь? — спросил, целуя ее мокрые щеки.
— Верю. Как не верить.
Но иногда — не очень, правда, часто — муж возвращался домой подвыпивши…
Наступила вторая после Дашкиного появления на свет весна, и Володя предложил отвезти ее в Отрадное: пусть попасется там, да и легче так — сессия на носу. Сам и решил отвезти Дашку к бабушке.
Когда поезд «Москва — Ростов» скрылся из виду и Линка, всплакнув, повернула от платформы к выходу, она вдруг обнаружила, что Курский вокзал нисколько за прошедшие два года не изменился: казалось, вчера она приехала сюда с матерью, готовясь покорить Москву своим актерским дарованием.
С вокзала пошла пешком: по Садовому, по улице Чернышевского — к бульварам. «Господи, неужели можно идти, а не бежать? Просто так, не куда-то — в магазины, прачечную, институт, детскую поликлинику, а просто по улице?»
На площади Дзержинского хотела сесть в метро, но увидела, какие довольные выплывают из «Детского мира» папы и мамы — с коробками, пакетами, свертками. И Линке тоже захотелось зайти в это царство игрушек, что-нибудь купить для Дашки. Ну, просто так. А подарит потом, когда поедет в Отрадное.
В секции механической игрушки выбрала смешного бело-серого зайца, ушастого, с медными тарелками в передних лапах.
Девушка-продавец завела игрушку, и заяц запрыгал на задних лапах, шевеля ушами, и оглушительно лупил в тарелки. Вот Дашка-то будет смеяться!