Толик не обращал внимания на ее крики — обалдело, суматошно целовал волосы, шею, лицо…
— Уйди! — повторила задыхаясь. Тело ослабло, ноги дрожат.
Толик все сильнее прижимает ее к стенке кабины.
— Уй-ди! — Силы оставили ее, руки безвольно опустились. — Да что же это такое? Господи, что нее это?..
Ладонь нашарила панель, без разбора нажала на все кнопки сразу. Лифт остановился, и в наступившей тишине раздался голос: «Диспетчер слушает. В чем дело?» Толик откачнулся, уставился на Линку невидящим взглядом. «В чем дело? — повторил голос. — Вызывали?»
Линка молча нажала кнопку нужного этажа, лифт остановился, двери распахнулись, и она, выждав, пока двери снова стали сходиться, резко оттолкнула Толика, выскочила из кабины.
Пальцы дрожали, ключ не попадал в замочную скважину. Наконец — поворот, щелчок, и она в квартире. Едва успела захлопнуть дверь, как раздался стук.
— Пусти. Открой. — Голос из-за двери глухой, хриплый. — Ли, слышишь? Не мучай, открой. На минуту. Не могу без тебя, слышишь? Хочу тебя… Люблю, слышишь? Люблю! Мы должны… Мы имеем право…
Она оцепенело стояла у двери, прислонившись к холодному дерматину, и слушала нетерпеливый, прерывистый шепот. Казалось, еще чуть-чуть, и не выдержит, откроет. Но не было сил поднять руку к защелке. Стояла и слушала…
Весь следующий день ходила как вареная. Уборка, лекции, которые надо прочесть к экзамену, а делать что-то сил нет.
«Хочу тебя! Хочу…» Что за дурацкое слово! Грубое, даже оскорбительное. Но от него идут мурашки по телу, начинает бить озноб. «Хочу… хочу…» Вот глупость!
Взялась протирать пыль. Как всегда, начала с Володиной коллекции пепельниц.
«Мы должны… Мы имеем право…»
Пепельница выскользнула из рук, со звоном покатилась по полу. Одна из Володиных самых любимых. Не разбилась, слава богу. «Имеем право…» А может, и в самом деле имеем? Вспомнила, как Володя под пьяную руку несколько раз ее назвал Женей. Как жгла ее обида, ревность. Она же ни разу не спутала его с Толиком.
Продолжая ее пытку, весь день раздавались телефонные звонки: непрерывные, долгие, минут по десять. Знала, чувствовала, что это Толик.
Ответить? Подошла к телефону. На нее глянул Володя — с фотографии на телефонной тумбочке. Снимок был сделан полгода назад: Дашке исполнилось шесть месяцев и они решили сфотографироваться. Полина держала на руках Дашку, а Володя сидел рядом, отчего-то растерянный, с виноватой полуулыбкой. И под Володиным взглядом поняла: ни за что не снимет трубку. «Имеем право, имеем!», «Люблю тебя!» — стучало в висках.
«Нет, больше не могу! Позвоню ему сама. Должна же я избавиться от этого дурацкого состояния!»
Пошла к телефону. Повернула фотографию к стене. «А Володе так и скажу: «Не смогла, Володя. Слабой оказалась…» И только протянула руку к аппарату, как он зазвонил. От неожиданности Линка вздрогнула и отдернула руку. Это не Толик — звонки междугородные, тревожные. Отрадное!
— Слушаю! — крикнула в трубку. И удивилась, услышав голос матери. — Что случилось, мама? Ты их встретила?
— Встретила. — Мать замолчала. В трубке послышалось какое-то бульканье. Плачет.
— Что случилось? Ма? Ну что же ты молчишь?!
— Ты только не волнуйся, — голос матери снова зазвучал ровно — взяла себя в руки, — кажется, ничего страшного…
— Что? — спросила шепотом. — Дашка?
— Кажется, ничего страшного, — повторила мать. — Она в больнице.
— Еду! — только и выдохнула Линка. С дочерью что-то серьезное, это она поняла сразу…
Мать стоит в самом начале платформы: сразу заметила одинокую фигуру в темном старушечьем платье. Увидев Линку, всполошно замахала руками и побежала за вагоном, глядя на Линку красными от слез глазами. «Как она постарела! Сгорбилась, морщин прибавилось…» — успела подумать Линка.
Поднырнула под руку проводницы, спрыгнула на ходу:
— Как она? Ну, не молчи же!
Мать растирала ладонями слезы.
— Мы уж не хотели тебе по телефону говорить: у Дашеньки энцефалит. Володя там, в больнице.
— Энцефалит? Откуда? Это же только через клещей передается.
— Не только, — всхлипнула мать.
Лечащий врач сказал, что положение серьезное, остается одно — надеяться.
— Надеяться? — переспросила Линка холодея. — Она была совершенно здорова!
Врач развел руками и вышел.
Первое, что Линка увидела, — Дашкина распухшая голова. Ни ног, ни рук — ничего над белой простыней, одна огромная, как перекаченный воздушный шар, голова.
— Это из-за капельницы, не страшно, — успокоила сестра.