– Ты классная сучка.
Я так опешила, что даже не нашлась, что ответить.
– Классная сучка, – повторил он, усмехаясь.
– Заткнись и оставь меня в покое, – потребовала я и отвернулась. Музыка замолчала, и я поискала глазами Бенни.
– Представляю, как с тобой неслабо трахаться, – продолжал он. – Грудь – закачаешься.
И тут я ударила его, да так сильно, что ушибла руку. У него отвисла челюсть.
– Зря ты это, – сказал он.
– Отчаливай, а то я позову своего друга. Потирая щеку, он схватил меня за руку. Я пыталась вырваться, но хватка была железной.
– Отвали, сволочь. Пусти меня! И тут появился Бенни, У него был поразительно спокойный голос.
– И что ты делаешь?
Мне надо разобраться с этой крошкой – Надо, да?
– Он говорил такое, Бенни, чего я никогда в жизни не слышала.
Тут парень отпустил меня и встал.
Пойдем выйдем, дружок, – сказал Бен ни по-прежнему спокойно.
Пойдем-пойдем, сосунок. Они начали проталкиваться сквозь толпу, а я схватила Бенни за плечо.
– Брось, Бенни. Все кончено. Оставь его в покое.
– Кончено? О, нет. Все только начинается. Мы втроем вышли на улицу. Я здорово испугалась, потому что все происходило очень спокойно и тихо.
– А теперь извинись перед ней, – потребовал Бенни.
– Ничего страшного, – вставила я. – Все забыто. Пойдем.
– Придержи язык, – бросил мне парень. Бенни не глядя протянул мне трубу, и тут парень налетел на него. Удар был таким грубым и сильным, что я даже вскрикнула. Парень ударил Бенни ниже живота, и он согнулся пополам от боли. Я в слепой ярости попыталась дать ему трубой по лицу, но он увернулся. К счастью, Бенни уже успел отдышаться и вмазал обидчику кулаком в челюсть. Потом они вдвоем покатились по земле, парень молотил Бенни по голове. От страха я не могла даже двинуться с места, чтобы позвать на помощь. Но потом мой любимый вывернулся, и они продолжили бороться.
– Дай ему, Бенни! – вскрикивала я. – Дай ему!
Оба были похожи на диких зверей, и драка разгоралась с новой силой. Потом вдруг Бенни ударил так, что парень упал на землю и замер. Я подумала, что он умер, и потащила Бенни прочь, но этот негодяй привстал на четвереньки, к нему уже бежали люди, значит, нам пора было сматываться.
Вид у Бенни был ужасный – из носа текла кровь, под глазом светился синяк, на лбу – царапина, одежда перепачкалась и порвалась.
– Надо найти воды, – сказала я. – бедный, мой бедный.
– Пойдем лучше домой, – прохрипел Бенни. Дома я умыла его. Он лег на кровать и закрыл глаза – бледный-бледный.
– Что-нибудь болит?
– Нет, ничего, только там – ниже живота. Я хотела осмотреть его, но он застонал.
– Бенни, мой бедный, храбрый Бенни, – шептала я, целуя его в щеку.
– Он получил то, что заслуживал, – ответил он, и слабая улыбка победителя тронула его губы.
– Я боялась, что ты убьешь его.
– А что он тебе говорил?
– Я не хочу повторять. Лежи спокойно.
– Ну, скажи.
– Много всего, например – классная сучка. Бенни был явно разочарован.
– Всего-то. И из-за этого я рисковал руками. Через несколько минут он заснул, а я еще долго сидела рядом, промокая носовым платком капельки крови, которые выступали из его царапины на лбу. Он казался таким маленьким и жалким, что мне очень хотелось пожалеть его, приласкать и вообще заботиться о нем. Я чувствовала себя одновременно его матерью и сестрой и вспомнила Флоренс Найтингейл, которая спала только три часа в сутки, а остальное время помогала больным и одиноким. Впрочем, я была плохой сиделкой, потому что очень скоро сама задремала. Когда я через несколько часов проснулась, то даже не сразу сообразила, где я и сколько времени.
Папа встретил меня в пижаме. У его рта залегли глубокие морщины.
– Где ты была? – сразу спросил он.
– У друзей.
– Ты понимаешь, что сейчас уже четыре утра?
– Да – почти полпятого. Спокойной ночи, папа.
– Минуточку, барышня. Я еще не закончил. Он прошел со мной в комнату и сел у письменного стола, а потом вдруг спросил:
– Сигарету хочешь?
– Нет, спасибо. Я только что курила. Он тоже не стал курить и сунул пачку обратно в карман пижамы.
– Что нам делать, Хелен? – безнадежно спросил отец.
– С чем?
– С тобой. Я могу сделать одно из двух – или немедленно отправить тебя в закрытую школу или задать хорошую трепку, будто ты десятилетний ребенок.
– Мне не подходит ни то, ни другое, – холодно сказала я.
– Да, боюсь, что ты права. Мне тоже кажется, что это не принесет пользы. Так что же мне делать, Хелен?
– Не знаю, папа. А может, не надо воспринимать все так трагически?
– Ты не представляешь, на что бы я пошел, чтобы вернуть твое доверие. Может, поможешь мне. Все-таки я твой отец.
– Знаешь, мне очень жаль, что я пришла так поздно. Прости.
– Спасибо, дорогая. Я принимаю твои извинения. Но это еще не все. У меня такое чувство, что я потерял тебя, что у меня нет дочери, а только жиличка.
В его голосе было что-то такое, что я не могла посмотреть ему в глаза. Он говорил даже не со мной, а с самим собой.
– У тебя нет ко мне вообще никаких чувств? – спросил он.
– Есть, ты ошибаешься. Но что толку?
– Что толку? В том, что люди любят друг друга?
– Папа, мы говорим на разных языках. Вот и все.
– Но я хочу тебя послушать, хочу понять твой язык.
– Ну что ж. Мы гуляли с парнем, которого я люблю. Его зовут Бенни. Он защитил меня от одного негодяя, который наговорил мне гадостей. Они подрались, и я должна была помочь Бенни.
– Это правильно. Видимо, приличный молодой человек. Мне это нравится, Хелен. Я резко встала с кровати.
– Ты говоришь так, потому что хочешь понять меня, но не можешь. Если бы ты увидел его, то решил бы, что он совершенно сумасшедший. Он играет на трубе, а ты ненавидишь трубу. Он поет американский джаз, а ты ненавидишь американцев, а особенно негров. Ты как-то сам говорил об этом. Неужели ты не видишь, что все, что тебе не нравится, меня восхищает или, по крайней мере, не раздражает? И давай не будем больше об этом.
– Я уже стар, чтобы переучиваться, – ответил он. И снова мне пришлось отвести глаза. Все казалось слишком простым.
– Не сердись, папа. Но сейчас все обстоит именно так. Может, со временем что-нибудь изменится.
Он медленно встал, собрался выйти, но в последний момент остановился у двери.
– Я скажу маме, что ты пришла в половине первого.
– Спасибо, папа. Он еще помолчал.
– Значит, у нас может быть хотя бы один общий секрет?
– Да.
– Спокойной ночи, Хелен.
– Спокойной ночи.
Глава 13
Если бы я знала, что этот короткий разговор приобретет со временем такое значение, то я бы вела его по-другому. Я не думала о том, что выиграла раунд. На самом деле мы оба были побежденными, и я часто вспоминала спину отца, выходящего из моей комнаты. Мне стало так грустно, что я чуть не побежала за ним, но было уже поздно. Следующие несколько дней папа и мама были за едой слишком молчаливыми, а по маминым глазам я видела, что ночью она плакала. В доме царила напряженная атмосфера, и виной ее было не только мое поведение – корни происходящего лежали глубже. Что мне вскоре и пришлось узнать.
Кстати, Берти вдруг решила со мной помириться. Во время большой перемены она подошла ко мне.
– Я видела тебя в джаз-клубе, – сообщила она дружеским тоном.
– Тебе нравится музыка?
– Да, очень.
– Трубач играл потрясающе. Ты его давно знаешь?
– Нет, мы едва знакомы.
– Послушай, Хелен, – она подошла ближе. – Я собираюсь на парочку потрясающих вечеринок. Можешь пойти со мной, если хочешь. Там все по-другому, чем у Астрид и на этих детских утренниках, которые устраивают наши одноклассники. У нас есть даже свой оркестр. Ну как?