Эпиграф
ЗЕБРА
Жизнь — зебра полосатая —
То белая, то чёрная.
И как же укротить её,
Такую непокорную?!
Как сделать так, как хочется,
И жить, как очень нравится? —
Чтобы не ведьмой злобною,
А яркою красавицей?!
Пока что неумелою,
Но всё-таки — счастливою.
Давай, полоска белая,
Из горя выводи меня!
Но взбрыкивает, скачет всё —
Забавно зебра выглядит.
Я ж правлю в дни удачные.
Но-но, не балуй, милая!
Ожидание
Ночь густым чернильным разливом стремительно вступала в свои права, окутывая бархатистым пологом всё подвластное ей пространство, зажигая бриллиантовые звёзды в высоком летнем небе.
«Ну где его носит?» — в который раз с отчаяньем задалась риторическим вопросом Катя. Она стояла на кухне и аккуратно нарезала приготовленное мясо, в надежде, что он всё-таки вскоре появится, она угостит его любимым блюдом, которое он имел обыкновение есть просто так, как дикарь какой, совершенно не смущаясь, что не пользуется столовыми приборами. Он будет есть, а она будет смотреть на него и любоваться, и радоваться, что он всё же вернулся, вернулся к ней — значит, любит.
Катя вздохнула, взглянула на кухонные часики, деловито тикающие около прозрачной синей вазы с благоухающими пионами — начало одиннадцатого. Пора бы уже и спать ложиться, а его всё нет. Как не было и прошлой ночью. И позапрошлой. Неужели не придёт? Конечно, он и раньше отлучался по делам, не без этого. Но вот так, чтоб несколько ночей дома не ночевать?! — Нет! Такого безобразия не было никогда! И она это терпеть не собирается! И поставит вопрос ребром! Только б вернулся, мерзавец эдакий...
Катя вспомнила их первую встречу. Она заскочила от внезапно хлынувшего ливня под навес трамвайной остановки, он сидел на лавочке, сжавшись от холода и уныло уткнувшись взглядом в асфальт — бесконечно одинокий, взъерошенный и какой-то потерянный, ни на кого не обращая внимания. Хотя, в общем-то, и обращать внимания там было не на кого, кроме как на Катю, потому что трамвай, весело тренькая, двинулся в густую пелену дождя прямо перед её носом. Они были совершенно одни.
Катя помимо воли загляделась на незнакомца — несмотря на довольно потрёпанный вид, он был чрезвычайно красив. Катя даже охнула от неожиданности. На её возглас он поднял голову, взглянул на неё — и такая в его глазах плескалась тоска, что у неё захолонуло сердце, а в душе пробудилась жалость. А ещё в тот же миг Катя поняла, что пропала. Она не могла отвести взгляда от больших зелёных глаз. Они притягивали её, колдовали, манили. Они полонили её сердце и она чувствовала, что способна вот прямо сейчас сотворить глупость, на которую раньше никогда бы не решилась.
Они смотрели друг на друга не отрываясь, открывая какие-то тайные глубины и узнавая нечто неуловимое, но удивительно притягательное, что их сближало с невероятной скоростью. Между ними происходило какое-то волшебство. Невидимая нить протянулась между ними и по этой нити, дрожа и пульсируя, струилась радость обретения. Она видела, как в его глазах загорался интерес, и желание быть рядом, и несмелая надежда.
Магический взгляд его необычных глаз сделал своё дело — он её просто заворожил. Она пригласила его домой.
Он осторожно вошёл в дом, внимательно огляделся и... прижился.
И с тех пор они были вместе, и она ни секунды не пожалела о своём внезапном порыве, столько радости и тепла привнёс он в её жизнь. Она любила его и он, похоже, отвечал ей взаимностью. Он мог быть и милым, и ласковым, и смешным, мог вечера напролёт петь ей тихие мелодичные песни — его необычный тембр её просто зачаровывал.
Она своё отношение вкладывала в заботу, старалась баловать его чем-нибудь вкусненьким. И через некоторое время он, из вызывающего слёзы жалости худорбы, превратился в изысканного красавца, что стало предметом тайной гордости Катерины.
А он тоже не отставал в выражении своих чувств — радовал её подарками, правда, несколько своеобразными. Но она, понимая его индивидуальность, а главное, ценя внимание, всегда выражала ему благодарность и неподдельное восхищение. Конечно, были между ними и разногласия, и недопонимание, недоразумения всякого рода, но они всегда старались найти общий язык во имя главного — им хотелось быть вместе, им рядом было хорошо.