Однако нынешние обстоятельства далеки от нормальных.
Облегчение от того, что моя дочь цела и невредима, поблекло, а напряжение из-за невозможности выяснить, что именно произошло в те восемь с половиной минут, возросло. Я по-прежнему не понимаю, почему Коко ушла из обувного магазина и как оказалась на первом этаже торгового центра. Мне до сих пор не ясно, где она взяла игрушку. Пока я купаю ее и чищу ей зубы, продолжаю задавать вопросы. Ответы расплывчаты, неправдоподобны или противоречивы.
Когда Эмми с Медвежонком приходят домой, я все еще пытаюсь докопаться до сути, восстановить цепь событий.
«Почему ты от меня ушла?» – спрашиваю у Коко. Она не знает. «Почему отправилась в книжный магазин?» Не может ответить. «Пытался ли кто-то тебя остановить?» Зевает и говорит, что не помнит.
Мы зашли в тупик. Моей дочери давно пора спать. Эмми в коридоре поспешно снимает туфли и вешает пальто на крючок.
Не следовало выпускать Коко из виду. Ни на секунду.
Сказать по правде, я всегда испытывал параноидальное беспокойство по этому поводу. Через три месяца после того, как нам с Эмми стало известно о беременности, мы пошли в кино. Фильм был о маньяке, похитившем ребенка. Я не выдержал – встал и вышел, спотыкаясь о ноги зрителей. Речь шла не о фильме ужасов, а о триллере с рейтингом 12+. У меня перехватило дыхание, участилось сердцебиение. Реально, чуть в обморок не упал. Но вот что я понял – в мире действительно полно таких людей: извращенцев, маньяков, педофилов. Тревога поселилась во мне еще до того, как мы начали выставлять нашу семейную жизнь в интернете, перед людьми, которые считают себя вправе подсчитывать, сколько денег мы зарабатываем на этом шоу, знают нас и наших детей в лицо, в курсе нашей жизни.
Как объяснить ребенку, что не надо разговаривать с незнакомыми людьми, если мамочка приветствует каждую фанатку, словно лучшую подругу?
Наверное, у каждой супружеской пары имеются запретные темы. Они не лежат на поверхности, поэтому бо́льшую часть времени их удается избегать. Темы, вокруг которых было столько ожесточенных споров, что каждый раз воспоминания о прежних разногласиях возвращаются, и ссора вспыхивает с новой силой.
Например, когда я замечаю, как кто-то тайком фотографирует Коко в парке или пялится на нее в бассейне, мне заранее ясно, что разговор, который я заведу с Эмми (точнее, разговор, который у нас состоится, после того как я объясню, что случилось, и принесу извинения), вернется на тот же самый круг, что и всегда. Может, мы совершили ошибку? Как нам обеспечить свою безопасность? Возможно, выставив нашу жизнь и жизнь наших детей на всеобщее обозрение, мы сделали большую глупость? А вдруг мы подвергаем Коко и Медвежонка риску? Вдруг это плохо повлияет на становление их личности? Как они будут воспринимать окружающий мир? Кто знает, возможно, вся эта история испортит им жизнь? Может, мы плохие родители?
Мы вновь и вновь переливаем из пустого в порожнее: один из нас винит себя, второй пытается его успокоить и оправдать наши действия. Каждый ищет изъяны в аргументах другого, мы боремся с собой и друг с другом, придираемся к словам и интонациям; с каждой секундой обстановка накаляется, угрожая взрывом. Однако итог всегда один и тот же – в очередной раз приходится признать ужасную правду, главный сдерживающий фактор всех наших споров, сомнений и угрызений совести: если мы сейчас все бросим, нам будет не расплатиться.
Нельзя сказать, что меня не предупреждали.
Прежде, чем подписать договор и взвалить на себя тяжкий крест блогера, я имела долгий разговор с Айрин. Она бегло пролистала мой личный аккаунт в «Инстаграме» (ЭммиДжексон, 232 подписчика, все из которых – знакомые из реальной жизни) и на его примере объяснила, почему мои неумелые снимки (еда, цветы, домашняя выпечка, нефотогеничные друзья, дурацкие селфи с втянутыми щеками) совершенно никуда не годятся. Чтобы превратить блог в карьеру, нужны выверенные хэштеги, четкий контент-план, друзья-блогеры, которых я смогу отмечать в постах и которые будут отмечать меня, плюс фотографии, снятые за неделю до публикации и отредактированные до полного совершенства (или, как впоследствии выяснилось, несовершенства).
Айрин много раз повторяла: вести блог ПростоМамы – то же самое, что редактировать маленький журнал, где каждый пост – новый разворот. Тогда мне так и казалось. Подписчики ставили лайки и смайлики, никто не писал в директ, а если изредка я и получала сообщение, это меня не беспокоило. «Твиттер» предназначен для колкостей и шуточек, а «Инстаграм» – для милых фотографий и дружелюбных комментов.