- Орро! - Мой голос прорезал воздух как нож.
Он поднял голову от кастрюли и повернулся ко мне.
- Ты готовишь Дразири?
Иголки на его спине встали дыбом.
- Не ври мне. Кажется, я ясно дала понять, что не потерплю...
Орро распахнул дверцу духовки и вытащил оттуда большой противень. На нем, запеченная до золотисто-коричневого совершенства, лежала средних размеров птица.
- Запеченная утка, - фыркнул Орро. - С гречневой кашей и яблоками.
Чёрт.
Он выпрямился в полный рост, отчего занял почти всю кухню, маяча, будто какой-то демонический еж из легенд.
- За все мои годы, с того момента, как я был скромным подмастерьем, едва достающим до плиты, чтобы поставить котел, я нарушил кодекс кухни лишь однажды. Один раз я позволил покинуть кухню блюду, которое я не попробовал. Я никогда не нарушал его до или после. Этот кодекс моя жизнь, моя религия, и моя совесть. Без него, - он прорезал воздух когтями, - я лишь жалкий дикарь.
Ну, все, пощады не будет. Я сама навлекла это на свою голову. Придется терпеть.
- Вставай рано, чтобы рано быть на рабочем месте, - нарочито пробасил Орро. - Держи ножи острыми. Никогда не трогай ножей другого повара. Держи себя, свое рабочее место и продукты в чистоте. Никогда не отдавай блюдо из кухни, не попробовав его. Знай свои ингредиенты. Чти созданий на своем разделочном столе; отдавай дань уважения их жизни. Знай своих клиентов. Готовь на их вкус, не на свой. Никогда не подавай на стол блюдо, способное навредить здоровью или душе твоего клиента. Никогда не довольствуйся вторым местом. Никогда не переставай учиться. Это краеугольные камни всего, чем я являюсь. Они твердь моей вселенной.
Он навис надо мной.
Я кивнула.
- Неужели я какой-то бродяга, которого ты нашла на улице, готовящим крыс в ржавом котле?
Ох, ради всего свя...
- Ты, правда, думаешь, что я мог пасть так низко, чтобы оскорбить твою душу подачей на стол разумного существа? Ты такого обо мне мнения?
- Я приношу свои извинения.
Орро прикрыл глаза когтистой лапой, став в позу, достойной лучшего актера шекспировской драмы.
- Уйди. Просто... уйди.
Я сбежала с кухни, пока он не решил продолжить свою речь.
Итак, я уже успела поссориться с Шоном и Орро. Если так пойдет и дальше, то я еще и смертельно обижу Калдению. Оставалось лишь одно место, где я могла побыть сейчас в безопасности. Я открыла пол и спустилась вниз по лестнице в лабораторию.
Труп обезображенного создания лежал на лабораторном столе. Когда Мод сказала «поместили в пластиковый контейнер», я подумала, что они засунули его в какую-то пластиковую тубу. Как бы не так. Меня встретила призма из прозрачного пластика, в десять футов длиной и в четыре фута шириной. Внутри нее лежал труп, словно какая-то безумная версия Белоснежки, спящей в стеклянном гробу.
Как... А. Наверно, Мод определила труп в контейнер для хранения, прозрачный цилиндр из инертного ПВДФ пластика. В хранилище под них была отведена целая секция. Они были всех размеров, и обычно использовались для помещения в карантин подозрительных объектов, предоставления микросреды небольшим водным созданиям, а также для хранения веществ, требовавших низкой теплопроводности и высокой устойчивости к химической коррозии. ПВДФ не проводил электричество, был невосприимчив к большинству кислот, и препятствовал проникновению радиации. Аргоновая камера, которую я использовала для Архивариуса, тоже была сделана из ПВДФ.
Выходит, Мод нашла мой набор для хранения, или же Гертруда Хант откопала большой контейнер в ответ на стресс. Но заключения трупа в вышеупомянутый контейнер оказалось недостаточно. Гостиница умудрилась каким-то образом закатать емкость в пластик.
Я коснулась пластика. Гостиница предупреждающе заскрипела. Нет, не пластик. Чистая смола. Гостиница выработала смолу, и погрузила в нее контейнер, пока восемь дюймов собственного сока не оградили ее от трупа.
Мне придется сверлить, чтобы взять образец, а Гертруда Хант изо всех сил постарается помешать мне это сделать. Я это чувствовала.
- Мы должны взять образец, - сказала я.
Стены моей маленькой лаборатории зарябили, будто под ними поползли невидимые змеи.
- Мы должны это сделать, - повторила я.
Стены задрожали.
- Я знаю, ты испугана. Я понимаю. Но ты должна быть смелой. - Я погладила стену. - Оно опасно. Мы должны узнать,что это, прежде, чем оно причинит вред нам или другим хранителям и их гостиницам. Я буду с тобой на каждом шагу. Я не позволю ему тебя тронуть. Я уже заблокировала его, будучи вне гостиницы. И заблокирую его снова. Вместе мы сильнее.
Гостиница не ответила. Я тихо сидела, ласково поглаживая дерево. Оно зашевелилось под моими пальцами, словно кошка, выгибающая спину. Я могла бы заставить Гертруду Хант подчиниться. Гостиница повиновалась своему хранителю. Однажды, настанет то время, когда мне придется навязать ей свою волю. Каждый хранитель, рано или поздно, с этим сталкивается. Но вынуждать гостиницу подчиняться было крайней мерой, используемой лишь для сохранения жизни, когда не остается другого выхода. Я видела лишь дважды, как это делали мои родители, и это дорого обошлось как им, так и нашей гостинице.
- Я знаю, что о многом прошу. Но мы должны узнать как можно больше, чтобы быть готовыми. Если оно не одно, если они бросают вызов, мы не можем закрыть на это глаза.
Тишина.
Труп монстроподобного создания лежал в ожидании. Даже в мертвом, в нем было что-то жуткое, словно бы его окутала темная тень, проникнув в тело и одежду. Тень, рожденная холодной пустотой межзвездного пространства. Она затаилась, выжидая. Может, это все мое воображение, но я чувствовала, как она за мной наблюдает.
Я была внутри моей гостиницы, где ничто не могло причинить мне вред без моего разрешения, и все равно, от этого создания по моей спине ползли мурашки. Я не хотела открывать его прозрачную темницу.
Но если я этого не сделаю, и оно нападет снова, ответственность за жизни, которые оно унесет, ляжет на мои плечи. Я была хранительницей гостиницы. У меня был долг.
- Мы можем это сделать. Вместе.
Тишина.
Я подождала.
Пол лаборатории расступился, и из него вынырнул маленький пластиковый контейнер.
- Спасибо.
Я подняла метлу и направила в нее свою магию. Она расщепилась, открывая стержень - горящую голубым сердцевину из чистой магии. Я занесла ее над смолой.
- Готова?
Из пола выскользнул корень, зависнув над моей метлой. На его кончике образовалась тягучая капля смолы, разрастаясь до размеров большого грейпфрута.
Я поставила метлу на затвердевший блок смолы и нажала. Голубая сердцевина погрузилась в древесный сок, прожигая себе дорогу. Спешить было некуда. Из отверстия стали подниматься клубы ароматного дыма.
Четверть пути пройдена.
Половина.
Три четверти.
Нам был нужен лишь соскоб с его тела, достаточный для проведения базового анализа и сканирования.
Почти получилось.
Метла утонула в смоле и натолкнулась на твердый пластик. Я осторожно надавила.
Пластиковая оболочка расплавилась.
Темная тень, которую я ощутила ранее, разрослась и потянулась к метле, преодолев несколько дюймов между телом и верхней стенкой пластика в считанные секунды. Скверная магия вцепилась в мою метлу и по спирали поползла по ней. Зловонная, холодная и ужасающая сила потекла сквозь метлу, пытаясь выбраться на волю.
Я схватила метлу обеими руками и ударила в ответ, посылая сквозь нее мою магию.
Тень забилась в конвульсиях, извиваясь вокруг сияющего кончика метлы. У нее не было лица, не было материи, но она была, была прямо там, сражаясь со мной. Она хотела вырваться наружу. Я ощутила ее неистовый голод. Она хотела поглотить меня, Гертруду Хант и все, что было в ней.
Я наполнила метлу своей силой. Нет. Этому не бывать.
Какое-то мучительное мгновение тень сопротивлялась... и сдалась. Я проткнула метлой тело. Мысленный вопль прорезал мой разум, будто скрежетание металла о металл. Я пронзила тень еще раз. Она визжала и выла, причитая в моих мыслях.