Скиннеру остро захотелось достать из нижнего «сувенирного» ящика стола противотанковую фанату, которую таскал за собой с самого Вьетнама, однако он справился и только отгородился табличкой «Спасибо, что вы не курите!» Курильщик с интересом перечитал знакомый текст — вероятно, в надежде найти там что-то новое, — но не нашел и с разочарованием щелкнул зажигалкой. Затянулся…
Имел я тебя, отчетливо читалось в его взгляде.
Потом Курильщик выпустил в сторону хозяина кабинета струю дыма, повернулся и той же пританцовывающей походочкой пошел в сторону двери. Приостановился возле журнального столика, бросил туда дымящийся окурок и подчеркнуто неторопливо закрыл за собой дверь.
Врут эти гады, что от курения рак бывает, подумал Скиннер; наскоро просмотрел содержимое папки и брезгливо поморщился. Да, ожидал большего… Но баллистическая экспертиза там все-таки была.
Заместитель Директора ФБР с отвращением ткнул пальцем в кнопку селектора.
— Пусть войдет, — буркнул он.
От влетевшего в кабинет Молдера сыпались искры. Он, как на стену, налетел на запах табачного дыма, побелел лицом и пошел к столу Скиннера неестественно сдержанным шагом. Не дожидаясь разрешения, плюхнулся в кресло и развалился именно в той позе, которая всегда вызывала у Скиннера отвращение к молодежи: колени широко расставлены, руки как попало… Хорошо, хоть резинку не жует.
— Садитесь, агент Молдер, — с запозданием сказал Скиннер. — Я вызвал вас по поводу слухов о вчерашнем происшествии в больнице.
— Это когда в пирожке с мясом нашли чей-то зуб? — уточнил Молдер.
Скиннер дернул щекой.
— Нет, я говорю о иедэестрелке в прачечной.
— Ничего не знаю, — категорически отперся Молдер. — Я был у, Скалли.
— Там убили человека.
— А я при чем?
Скиннер с большим трудом подавил желание смять бумаги, принесенные Курильщиком, и залимонить этим комом в наглую морду подчиненного.
— Баллистическая экспертиза…
— Я могу посмотреть на результаты? И вообще на полицейский отчет? бесстыдно глядя в глаза, спросил Молдер.
— Нет никакого отчета! И тела нет! И вы это прекрасно знаете, агент Молдер!
— Поскольку я. ничего не знаю о самом происшествии, то откуда мне знать об исчезновении тела?
Скиннера подбросило.
— Не сметь!..
— Ну и как? Нравится? — с любопытством спросил Молдер. — Когда каждый раз вам отвечают вопросом на вопрос? И отрицают очевидное? И нагло врут в глаза?
Скиннер бросился к нему, занося руку для удара, но Молдер вскочил навстречу.
Оба замерли, тяжело дыша. Противостояние длилось секунду, но очень долгую секунду.
— Я хочу знать, что случилось, черт возьми! — Скиннер выпустил воздух.
Молдер сделал шаг в сторону, схватил пепельницу и сунул Скиннеру под нос.
— Вот что случилось. Вы же знаете, что это он! Кто он вообще такой? Почему я не могу взять его за жопу и вытряхнуть из него все ответы? Заберите свой жетон, заберите «Секретные материалы», но дайте мне до него добраться!
— И что потом? — почти шепотом спросил Скиннер. — Отправите его спать с рыбами? Может быть, вы забыли, но мы работаем не на мафию, а на министерство юстиции. Мы служим правосудию.
— Именно правосудия я и добиваюсь, — скрипнул зубами Молдер.
— Скалли была прекрасным офицером, — сквозь комок в горле проговорил Скиннер. — Более того, она… мне нравилась. Я… я уважал ее. Но вы знаете, в какую игру мы играем. И что стоит на кону. И что бывает в случае проигрыша. А если вы не понимаете этого, то какого дьявола беретесь за то, что вам явно не по зубам?..
Молдер дернулся, как от пощечины. Помолчал.
— А что, если… если я знал об этом, но ничего не сказал ей? — с трудом произнес он.
— Значит, вы виновны в ее гибели в той же мере, что и Курильщик, беспощадно бросил Скиннер.
Больше говорить было не о чем… Молдер беспомощно взмахнул рукой, словно пытаясь защититься — и почти выбежал из кабинета.
Севере-восточный Джорджтаунский медицинский центр
Вашингтон, округ Колумбия
15 ноября 1994 12.30
— Предзнаменование? Даите мне словарь, я посмотрю, что означает это слово! Если боги сочтут нужным поговорить с человеком, пусть соизволят говорить прямо, а не трясут головами и не морочат его бабьими приметами. Ступайте. Вы двое — точно два полюса у единого целого. Старбак — это Стабб наоборот, а Стабб — это Старбак; и вдвоем вы представляете весь род людской, как Адам и Ева. Но Ахав стоит одиноко, и ни богов, ни людей нет подле него. Вам еще рано думать о подобном одиночестве. Рано стремиться сюда… Эй, там, наверху! Видите ли вы его?!