— Помощи с тебя будет, — проворчал Михаил, отбирая винтовку. Девушка выглядела растерянной. Развернувшись, она вдруг побежала прочь от скитальца.
— Эй! Куда ты?! — окрикнул старик. Ему пришлось броситься следом, но догнать Навь удалось лишь у того самого дерева — она двигалась быстро, без устали перебирая ногами в снегу.
— Почему ты не слушаешь?! Тебе действительно жить надоело?! Клянусь, я пристрелю тебя! — винтовка угрожающе легла на плечо.
Не спуская настороженного взгляда с чёрной метки ствола, девушка нагнулась к сугробам. Через мгновение у неё в руках оказалась подстреленная белка — у зверька не было головы, винтовочная пуля полностью разнесла ему череп. А ведь скиталец даже не заметил грызуна на том дереве…
Анюта с улыбкой держала серую тушку за хвост. Её хищный взгляд не понравился Михаилу. Охотница радовалась не меткому выстрелу, Анюта испытывала наслаждение от чужой смерти. Он должен был немедленно прекратить это, окликнуть её, вернуть ту прежнюю девушку, что готова принять мир без зла… Но решил всё иначе.
— Молодец, Анюта, — похвалил старый скиталец. — Ты должна стать полезной, должна понять, как устроен наш мир. Явь также жестока, как и подземелья Нави. Возможно даже более жестока. Прими это, если хочешь быть с нами.
— Я в живе с вами, — охотно повторила в след девушка. Вид её острозубой улыбки уже не пугал. Она поселила в скитальце мрачную решимость идти до конца. С помощью Анюты он воспитает в Олежке то самое чувство уверенной равнодушности, которого ему так не хватало. Рядом с сыном будет тот, кто готов жертвовать чужими жизнями ради семьи. Никакие слова или уроки не заменят такого.
— Мы отдадим тебе одну из винтовок, научим тебя быть скитальцем. Быть может из этого что-то получиться. Постараемся сделать из тебя человека.
Анюта по-прежнему улыбалась, она доверяла ему. Михаил должен был указать подземной убийце путь в верхнем мире, и он действительно собирался сделать такое…
…Пришли первые дни весны. Когда солнце подтопило снега, скитальцы покинули своё Зимнее убежище и поднялись на поверхность. Из-под сходивших сугробов появились жидкая поросль трав. Они слишком быстро стремились к весеннему ветру, превращая окрестности в изумрудно-белый ковёр. Холод возвращался теперь только ночами, отдавая Зиме её прежнюю власть.
Михаил смотрел на Анюту и видел в ней лишь причину раздора. Олежка почти перестал с ним разговаривать и каждый день пропасть между ними росла. Однако, перед собой мужчина оставался полностью честен — Анюта ему была не нужна.
— Что ты тут делаешь? — холодно поинтересовался скиталец, снова обнаружив девушку рядом с собой. Улыбка Анюты померкла. — Тебе велено было больше не лезть ко мне. Слышишь? Уходи прочь…
Зло скривив губы, она вскочила с ложа и вернулась к своему месту возле костра. С её уст сорвались тихие ругательства, услышав которые, покраснел бы любой взрослый мужчина. Они смешивались с наречием Нави, что делало брань ещё более жуткой.
— По подземному не ругаться, — напомнил Михаил заключённый ещё в Тепле уговор и, оглядывая стоянку, встретился взглядом с Олегом. Сын хмуро смотрел на их ссору со своего спального места.
— Анюта, иди ко мне, — позвал он злившуюся на весь свет Навь. Несмотря на то, что Олежка не мог завоевать её расположение, он по-прежнему относился к ней с лаской. Вся злость и разочарование доставались отцу. С молчаливым упорством Михаил нёс это бремя; Анюта же наоборот — пользовалась ситуацией со всем женским коварством. Когда глава семьи её отвергал, она нарочно сближалась с сыном, стараясь вызвать ответную ревность.
— Вот, садись рядом, — пригласил её парень. Им было вместе теплее, в потухшем кострище ещё тлели угли. Когда девушка устроилась, Олежка достал из рюкзака старую брошюру в заклеенной скотчем обложке. Вместе с Анютой они могли часами разглядывать цветные картинки, но при этом каждый понимал увиденное по-своему.
— Смотри, — указал Олежка на потускневшую за долгое время страницу, — так жили люди до прихода Зимы — до долгого хлада и белой смерти.