Светлану хорошо знали в Доме и всякий раз ждали появления знакомой семьи. Но после того страшного года, когда Навь отняла её у Михаила, отец с сыном больше в Дом не возвращались, да и вообще старались не соваться к западным городам. Дорога до Поднебесья была слишком опасна, а у Михаила на руках остался малозимний ребёнок.
— Так что нарешали с Иваном Тавритским? — услышал он вдруг густой, низкий бас. Подкравшись чуть ближе, удалось заглянуть в проём частокола. Михаил увидел группу дружинников плотным кольцом обступивших усатого война. Он встречался с ним раньше, ведь каждый в Доме знал Славомира. За эти годы тот постарел, но и сейчас выглядел таким же лихим, как и в молодости. Видимо Славомир теперь возглавил общину и привёл своих людей на войну.
— Серые близко! Об этом Ладону сказали скитальцы, всем ясно? Завтра здесь будет настоящая битва и дикарей идёт много — гораздо больше, чем мы думали раньше…
— Сколько много? — раздался голос одного из дружинников.
— Много — значит: чуть больше, чем до хрена! — рассердился на него домовой. В ночи тут же грянул громкий смех остальных. — Кровавой работушки тут для каждого хватит. Ладон меня лично просил ничего с тавритами до тех пор не делать…
— Да как же так, Славомир?! — растерянно забормотал кто-то из воинов. — Они же наших ребят перебили! Ведь помнишь, когда Иван приходил, то угрозами сыпал в открытую! Говорил, ежели мы ему наших земель не подарим, то мяса из тавриты больше в жисть не видать!
Славомир ткнул широченной ладонью по шапке роптавшего домового.
— Пойми же ты, дурья башка, если тавриты против нас оружие повернут, то ни у них скота, ни у нас земли не останется! Всё заберет себе Повелитель. Или забыли, зачем мы воевать собрались?!
Глава обвёл острым взглядом дружинников и повторил свой вопрос более грозно:
— За кого мы тут стоим, я вас спрашиваю?! За себя стоим! За тех, кто в Доме остался: за свои семьи, за дочерей, за родителей старых! Вот ты Ярослав, говоришь: «как же так», а как будет, если до твоих дочек орда доберётся? Что они с ними сделают? А?!
В ответ тишина. Такое дружинникам было даже страшно представить.
— Блок пал, Город вечного огня с лица земли стёрли, а вы собираетесь перед общим врагом междоусобную сечу устроить?! Такого я не позволю!
— Какое же войско должно быть у Серых, если они целые города разрушают?! — зашептались между собой домовые. — Видать у них и техники, и людей больше нашего! Если ударят всей силой, то нам перевал не удержать!
— Нам отсюда отступать больше некуда — позади наши родные! — оборвал Славомир людской ропот. — О танках, или какой другой технике скитальцы не сообщили. Да и через лес с болотами орда на машинах не сунется. Дикари идут быстро, спешат налегке. И мы не Блок, который прятался за трухлявыми стенами! Наше общее войско Повелителю зубы сломает! Эта тварь кровью подавится, но за перевал через нас не пролезет!
— А скитальцы-то что? — вдруг спросил тот, кого Славомир назвал Ярославом. — Они правду тебе рассказали или как беженцы только бормочут о страхах? Нам бы самим их услышать, куда их Ладон подевал?
— Ладон их у себя держит, в остроге. Воевода насчёт скитальцев свои планы имеет. Он обещал мне, что тавритам после войны воздаст по заслугам! Все меня слышали?! Скотоводы по заслугам получат!
Голос Славомира потонул в одобрительных выкриках, но узнав всё, что нужно скиталец не слушал более грозных речей.
Острог воеводы — цитадель внутри крепости, там и заперли сына вместе с Анютой. Пробраться туда было делом не лёгким: на подходах к острогу имелось множество огневых точек. Пулемёты простреливали всё пространство с вершины земляного вала, а поверх поднималось ещё и плотное кольцо частокола. Вход в острог был только один — через оббитые металлом ворота. Если бы враги ворвались внутрь лагеря, острог был готов держаться, как последний рубеж обороны.
Но Михаил не собирался таранить ворота или ломать крепкие стены. Всё, что ему было нужно — это не попадаться на глаза дозорным из Китежа. Благодаря ночной темноте и плотной застройке, его ещё никто не обнаружил. Ночь, словно на руку оказалась безлунной, низкие тучи скрыли и без того хмурое небо. Дозорные пытались осветить тьму кострами, а у патрулей имелись в руках фонари, но ночь по-прежнему оставалась лучшим временем для любого лазутчика.