Она вышла из медицинского блока и вернулась обратно в жилые отсеки. В комнате, которую выбрали для жилья, Анюта начала собираться в дорогу: оделась, взяла с собой чистую простыню, нож и винтовку. Раскрыв рюкзак, достала фляжку, к которой никогда в пути не прикасалась. Крышка открылась с тихим хлопком и Навь осторожно понюхала зелье. Внутри булькала жидкость, отдающая ароматом лесных ягод и горечью трав…
…Старый скиталец тогда спросил:
— Что ты варишь?
Это было в первый день их выхода на поверхность после Долгой Зимы. В горшочке кипели коренья и ветви с примесью сушёных ягод. Хмуро помешивая свое варево, Анюта не отвечала. Она думала, что все уже спят, но скиталец её обманул — он всегда приглядывал за ней по ночам.
Подойдя к котелку, человек втянул ноздрями поднимавшийся пар.
— Какой-то подземный рецепт? Выглядит, как отрава. Лучше вылей.
— Без хобяка знаю, чего варевать! — огрызнулась Анюта и вскинула на старика злобный взгляд. Мужчина не ожидал получить такого отпора. Хмыкнув, он без лишних слов вернулся на спальное место.
— Только не вздумай этой дрянью Олежку поить. От неё не будет ничего, кроме галлюцинаций с поносом.
Вспомнив эти слова, Анюта опять улыбнулась. Припав губами к фляжке она почти её опустошила. Навь даже не обратила внимания на отвратительно-терпкий вкус зелья и, прижимая руку ко рту, не дала жидкости вырваться обратно в рвотном рефлексе. Через мгновение мир вокруг содрогнулся, ей стало жарко. Очень жарко. Пошатнувшись, Анюта ощутила внутри непреодолимую лёгкость. Чувства затуманились, в голове раздались далёкие голоса из воспоминаний.
«Будь с тем, кто разрежет».
Тряхнув головой, она зашагала к выходу из убежища. Олег научил пользоваться системой запирания люка, если вдруг понадобится выйти наружу. Такой случай как раз представился.
Зайдя в небольшую комнатку управления, Анюта разблокировала замки. Тревожная сирена попыталась завыть, но девушка быстро её отключила. Тишину убежища ничего не нарушило, только новый приступ видений заставил опереться руками о пульт.
«Мара на нашем пороге. Веды об этом говорят всё настойчивее».
«Кто буду я?».
— Кто буду я? — повторила вслух Навь. Ледяной ветер ворвался через распахнутый люк. На дрогнувших ногах Анюта подошла ближе к порогу, снаружи поджидали вечерние сумерки. Было холодно. Очень холодно. У люка тревожно пищал термодатчик. На его красноватом дисплее сверкала отметка в пятьдесят два градуса Цельсия. Не смотря на то, что каждая клеточка тела горела, Анюта поплотнее закуталась в куртку. Нельзя было обманываться: зелья хватит совсем ненадолго.
Выйдя в объятия лютой Зимы, Навь остановилась посреди побелевшего мира. Она вдохнула мертвенный воздух и обратила свой взор к небесам. Он был где-то здесь, но чтобы найти его достаточно быстро понадобится верный знак. Губы подземницы зашептали обращение к Роду:
Слова утихли в звенящем морозе. На их место пришли голоса. Они пробились сквозь толщу ушедших времён и вновь напомнили:
«Никто не должен больше знать. Позаботься об этом».
Как давно она не слышала их? Как давно не разговаривала со Старшими рода? На границе зрения появились неясные тени. Встряхнув головой, Анюта зашагала по снегу. Она не чувствовала лютой стужи, ей было жарко. Хотелось сбросить одежду и нагой отдаться морозу, лишь бы остудить горящее тело. Но охотница знала об этой уловке травяного отвара. Продолжая шептать обращения к предкам, Навь увидела свет — синее пламя мерцало у самой земли.
— Гой тебе, Роде. Подсказал, надоумил… — Улыбнулась девчонка, ускоряя свой шаг. Среди заледеневшей рощи и снега скоро нашёлся нужный ей куст. Вокруг растения разливался жар ещё более сильный, чем горел внутри девушки. Достав нож с простынёй, она услышала знакомый голос из прошлого.
«Запомни всё в точности и будь готова. Важней для тебя ничего нет».
— Ежели я подведу? Если не справлюсь? — повторила Анюта слова, которые сказала в давно минувшем разговоре.
«Значит, род твой погибнет».
Вздрогнув, она помедлила. Ладонь крепче сжала подаренный суженым нож с рукоятью красного цвета. Глаза девушки не отрываясь смотрели на пылающие в темноте ветви кустарника.