— А шхуна их?
— Шхуну здорово разгваздало. Мы, по их просьбе, сняли с неё всё, что было там годное.
В доме вся мебель стояла в воде, и когда мама отворила дверь, с крыльца побежал вниз ручеёк. А сверху в комнаты смотрело голубое небо. Всё в доме было мокрое. Мама принялась вытаскивать постели, чтобы они поскорей просохли на ветру и солнышке, и Жека помогал ей. Они вытащили и одеяла, и подушки, и простыни, и даже Жекин матрац. Только тахту не могли вытащить. Уже потом её вынесли пришедшие ставить крышу солдаты.
Солнце светило вовсю, но Жеке вдруг захотелось спать. Он, как был одетый, растянулся на стоявшей возле дома тахте и сразу же заснул. Снилась Жеке Буланка. Она ходила по их квартире, громко топая копытами, и кричала:
— Сюда, давай сюда! Подвинь с той стороны!
От этих криков Жека и проснулся, и увидел, что дом их стоит уже под крышей. А Володя, поднявшись на переносной лестнице, что-то забивает наверху. Жека вошёл в дом, где мама наводила порядок, потом снова вышел, стал возле лестницы и, задрав голову, смотрел, как работает Володя. Наконец тот кончил стучать, сказал: «Порядок» — и слез с лестницы.
— Ну что, Евгений Борисович, выспался? — спросил он Жеку. — Оно, конечно, после такой ночки я бы и сам минуток триста не отказался подремать.
— А японские рыбаки уже проснулись? — спросил Жека. Ему очень хотелось на них посмотреть. Всё-таки это ведь интересно, какие они, эти японские рыбаки, которым помогли спастись пограничники. Но Володя хмыкнул:
— Ну ты даёшь, старик! Пока ты спал, за ними прилетел вертолёт из отряда. Они теперь, скорей всего, там, а может быть, даже уже у себя дома. Но ты не огорчайся, что не увидел их. Люди как люди, только по-русски не умеют разговаривать. Всего-то и твердят два слова: «Холосо» и «Спасибо». А уж как они рады были, когда мы погрузили в вертолёт вместе с ними всю начинку с их шхуны! Оно и понятно, люди они небогатые. Если будут новую шхуну строить, каждый винтик-болтик в дело пойдёт. Только корпус бросовый нам на память остался.
Жека, едва дослушав Володю, ринулся в дом.
— Мама, можно я к шхуне? — закричал он.
Мама минуту помедлила, но потом сказала:
— Ладно, иди. Только речку поосторожней переходи. — И Жека понял, что после сегодняшней штормовой ночи, которую они провели вместе, мама уже перестала считать его маленьким.
Капитан, рулевой и матросы
Шхуна всё так же лежала на берегу, чуть наклонившись набок. Жека обошёл её вокруг. Это был настоящий, всамделишный корабль, а не игрушка. Подтянувшись на руках, Жека вскарабкался на борт. Постоял, внимательно оглядев палубу. Вот эта будочка на носу, наверное, капитанская рубка, догадался Жека. А с другой стороны на корме — люк, куда ведёт небольшая лесенка. Там, скорее всего, трюм для рыбы. Оттуда и сейчас ещё доносится рыбный запах. По лесенке можно лазить туда, вниз. Но всего больше Жеку интересовала капитанская рубка. Дверь в неё была вышиблена и висела на одной петле. Но зато… Зато в ней сохранился штурвал. Штурвал!
Жека вошёл в капитанскую рубку, крепко сжал в руках штурвал и попробовал повернуть его. Штурвал послушно повернулся. Это было большим счастьем — вот так сжимать и поворачивать штурвал корабля. Итак, теперь у Жеки имелся свой собственный корабль. А у корабля непременно должен быть капитан, и Жека торжественно назначил себя капитаном. Но одному капитану с таким большим кораблём было не справиться. Нужен был и рулевой, который, получая команды капитана, мог вести корабль. Жека назначил себя не только капитаном, но и рулевым. Понадобились и матросы. Ими тоже стал Жека. Работы у него было по горло. Как капитан он отдавал команду и, тотчас став рулевым, бежал к штурвалу, потом кубарем скатывался по лесенке в трюм, топая так, как могла бы топать вся матросская команда. Жека как раз вёл корабль по штормовому океану, когда к нему подошла мама. Занятый упорной борьбой с разбушевавшимися волнами, Жека даже не заметил, как она приблизилась.
— Жека! — раздался сквозь свист урагана в Жекиных ушах мамин голос.
— Мама! — закричал Жека. — Нас несёт на скалы! Рулевой! Держать влево! Есть, капитан, держать влево!
— Ты сегодня обедать собираешься, капитан? — спросила мама. — Или я теперь каждый раз должна буду бегать сюда звать тебя?
Жека не сразу выпустил из рук штурвал — обед ведь мог подождать ещё немного, а бросать летящий на скалы корабль было невозможно. И Жека сказал маме:
— Поднимайся на борт! Сейчас нас выбросит на берег!
В этот раз мама не стала спорить. Она, как и Жека, вскарабкалась на борт, прошлась по палубе, заглянула в трюм и даже взяла в руки штурвал, который Жека ей доверил. Всё-таки мама была женой пограничника и многому научилась, живя на границе. Это она сама ему сказала сегодняшней ночью.