— Его голова… — Адам говорил хриплым и напряженным голосом. — Он ударился о выступ головой, и потом он был в воде. Мы все кинулись к нему, все, кроме Шэннон, она схватила телефон, и вытащили его на берег так быстро, как смогли.
Что делала я? Где была я, пока мои друзья пытались спасти жизнь моего парня? Почему я не ринулась вниз помочь?
— Когда мы поняли, что уже ничего не можем сделать, я пошел наверх к Мэгги. Мы ее звали, но она не откликалась. Я нашел ее недалеко от скалы, она пряталась в стороне от тропинки. И когда она сказала, что ничего не помнит, я запаниковал.
Пока я слушала трясущийся голос Адама, я не была уверена, хочу ли что-либо вспоминать. Воспоминания сделали бы все еще хуже, чем это уже было. И я не знала, справлюсь ли я.
— Вы пили? — спросил отец Адама, сощурив глаза.
— Я не думаю, что сейчас время копаться в этом, — ответил мой отец.
— Не будет времени лучше, — мистер Мичам положил руку в карман его желто-коричневых шорт для гольфа. — Полиция будет задавать любые вопросы в ближайшем будущем.
Мой желудок упал вниз, и комната закружилась.
— Я не хочу разговаривать с полицией, — произнесла я, поднимая голову с колен, и почувствовала тошноту.
— Не хочу звучать грубо, но у тебя нет выбора, — мистер Мичам сдавил переносицу, — и первое, что они спросят — это почему вы оба покинули место происшествия.
Адам посмотрел на меня
— Извини, — сказал он. — Я думал, я делаю все правильно.
— Мы ценим то, что ты позаботился о нашей дочери, — проговорила моя мама Адаму. — Вам двоим не надо ни о чем беспокоиться. Полиция задаст всего пару вопросов, они должны следовать протоколу. Ничего страшного не будет.
Я глубоко вздохнула в надежде, что она права. Надеясь, что они примут тот факт, что я ничего не помню. Потому что после того, как Адам рассказал свою версию происшедшего, я решила, что не хочу, чтобы мои воспоминания возвращались. Без понятия, кто бы этого захотел, но я не хотела даже и пытаться сортировать все воспоминания и составлять целую картину. По мне, так я бы стерла бы из памяти каждый момент после того, как Джои поцеловал меня на скале. По мне, я бы стерла саму себя.
— Если вы не против, я провожу Мэгги наверх, — сказала моя мать. — Приятный теплый душ и….
— Нет! — я села прямо, глядя на Адама. — Я хочу остаться с Адамом.
— Я думаю, лучше мы заберем Адама домой, — предложил мистер Мичам.
— Я никуда не пойду, — настаивал Адам.
Мой отец прокашлялся.
— Что если мы позвоним в полицию? Пойти первыми на контакт было бы наиразумнейшим выбором, так мы дадим знать, что готовы помочь им чем можем. Мы могли бы сказать, что они могут прийти и поговорить с детьми.
Я кивнула. Все что угодно, лишь бы Адам остался здесь. У меня было чувство, будто он единственный, кто удерживал меня, и я боялась, что если он уйдет, все, что осталось от меня, обратится в пыль.
— Это прекрасная идея, — миссис Мичам посмотрела на мужа. — Мы не хотим, чтобы они подумали, что мы все что-то скрываем.
— Они не придут сюда, — засомневался мистер Мичам. — Они захотят расспросить детей в участке.
— Ты точно смотришь телевизор слишком много, — ответила миссис Мичам. — Я уверена, при таких обстоятельствах они будут счастливы прийти в дом.
— Я позвоню им сейчас же, — сказал мой отец.
Я посмотрела Адаму в лицо, в его блестящие глаза, и меня переполнило желание прикоснуться к нему. Чтобы удостовериться, что он настоящий. Потому что ничто на свете не ощущалось сейчас настоящим. Как будто это был какой-то грязный трюк, как будто кто-то играл со мной, чтобы использовать меня для чего-то. Я не могла понять, для чего именно. Поэтому я протянула руку, взяла Адама за запястье и нащупала удары пульса, кровь, текущую по его телу. Он посмотрел на мою руку и потом накрыл ее своей. Держась за него, уставившись на потертые края разорванного одеяла, я сконцентрировала всю свою постепенно угасающую энергию на том, чтобы удержать это мгновение от того, чтобы оно сменилось следующим.
Глава 4: Крепко переплетенные руки
— Что мы скажем? — прошептала я, когда два офицера полиции прошли мимо нас, сидящих на стульях. Это был широкий коридор у входа в полицейский участок, с плиточным полом цвета серого и белого мрамора, на котором, казалось, ступни сразу замерзнут, сними я свои вьетнамки.
— Что ты имеешь в виду? — Адам смотрел на меня, плотно сощурив глаза. Шаги офицеров эхом разлетались по стенам коридора, как в ущелье, и вибрация отдавалась во всем моем теле. — Мы скажем правду.