До столовой я неслась подобно ветру, перепрыгивая через три ступеньки, с гулко колотящимся сердцем и потными от страха ладонями, поэтому голос Горация прозвучал завершающим раскатом грома в полутемной галерее, отделяющей гостевой этаж от центральной части дома.
— Темнейшего утра, — произнес он низким траурным баритоном, и я вскрикнула в ответ, поворачиваясь к нему лицом и тараща глаза от ужаса.
— Вам приснился плохой сон? — учтиво поинтересовался Гораций, с любопытством рассматривая мою растрепавшуюся косу и платье, подол которого я задрала, чтобы удобнее было бежать.
— Все… все хорошо, — произнесла я сбитым от частого дыхания голосом, расправляя складки темно-зеленого одеяния, собранного под грудью широкими складками. — Мне ничего не снилось, совсем, — зачем-то добавила я, и кронпринц недоверчиво сощурил темные глаза, а у меня от его пристального и вопросительного взгляда свело горло.
— Это странно, — он медленно подошел ко мне и предложил локоть, как и вчера. Порыв холодного воздуха и приятного древесного аромата окутал меня с ног до головы. — Обычно гости мучаются кошмарами по ночам, попав под влияние моего проклятия, поэтому я беспокоился за вас и встал пораньше, чтобы подняться и поинтересоваться вашим самочувствием.
— Все хорошо, — повторила я уже более твердо, приняв локоть кронпринца и стараясь сохранить между нами максимально допустимую приличиями дистанцию. Я бы и вовсе не приняла его руки, если бы не отпугнула этим мужчину. Мне требовалось наладить с ним контакт, а не отталкивать от себя.
— Корделия, согласитесь позавтракать со мной? — мягким тоном поинтересовался Гораций, чуть поворачивая голову, и я поспешно кивнула, вспоминая, что за ужином проглотила пару ложек грибного бульона, приправленного свежей зеленью. От воспоминаний о еде у меня скорбно заурчало в животе, и кронпринц поспешил преодолеть оставшееся расстояние, не докучая светскими беседами «ни о чем». Вежливо отодвинув мне стул, он избегал любых касаний, но я дернулась и вырезом на спине ощутила его прохладные пальцы. Позвоночник прошиб озноб, который я не назвала бы неприятным, наоборот, жгучее любопытство завладела всем моим существом.
Утренний ароматный напиток, бодрящий не хуже кофе, напомнил мне по вкусу глинтвейн, и я блаженно зажмурилась, греясь в лучах восходящих светил. Гораций сидел рядом и листал длинными тонкими пальцами книгу, делая вид, что занят чтением. Его волосы, не собранные в «хвост», закрывали лицо, и я гасила в себе порыв протянуть руку и заправить длинную прямую прядь за ухо. Пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от неуместного наваждения.
В столовой узкие окна пропускали достаточно света, чтобы не зажигать магические лампы, и атмосфера, пронизанная розовым сиянием и морозным холодом отчего-то не пугала, а успокаивала. Треск огня в камине, разожженного Сэвом, чтобы разогнать сырость, дополнял уютную и гармоничную атмосферу столовой, и мы с Горацием наслаждались завтраком, удовлетворенные присутствием друг друга.
— Я боялся, что вас отпугнет мое проклятие, — испортил кронпринц утро, которое начиналось так прекрасно.
Вздохнув, я отодвинула пустую тарелку и отругала себя за желание слизать остатки сладкого джема с краев. Колдун ждал от меня ответа, а мне оставалось лишь соврать, надеясь на его доверчивость к людям.
— А вы прямолинейны, — зачем-то ляпнула я вслух, прикусив язык. Начинать стоило с комплиментов, а не с упреков.
— Предпочитаю с самого начала понимать, к чему приведет наше с вами общение, — замысловато ответил мне Гораций, глядя пристальным и тяжелым взглядом, от которого неприятный холод расползался по всему телу. — Вениамин попросил вас остаться и помочь мне, не так ли?
Я лишь кивнула в ответ, не понимая, к чему он клонит.
— Но вы жаждете сбежать и никогда больше сюда не возвращаться? — и от тона Горация вновь повеяло холодом, но дрогнувший голос подтвердил, что ему важен мой ответ.
— Я бы так не сказала, — покачала я головой, и кронпринц на мгновение прикрыл глаза, чтобы вновь посмотреть смягчившимся и полным непонимания взглядом.
— Вы не боитесь?
— Боюсь, — перебила я кронпринца, который зачесал назад темные пряди волос, распущенных по плечам, и сжал руку в кулак, уставившись в окно немигающим взглядом. — Но хочу остаться и сделать все возможное, чтобы помочь вам.