— Ты невероятно красива, — сказал Гор, убирая длинную прядь волос, которая выбилась из прически. — Если бы я знал, какую прекрасную сказочную фею мне предстоит везти в таверну Мэйбл, то передумал бы сразу же, заперев в собственной спальне.
— Ага! — стукнула я Гора по рукам, в притворном возмущении сощурив глаза, чтобы скрыть смущении и покрасневшие щеки. — Значит, я красива только сейчас, а утром вполне тянула на ту девушку, которую не стыдно пригласить в таверну?!
Мой голос дрожал от возбуждения, и волна тепла заливала внутренности раскаленной лавой, потому что в ответ Гораций смотрел на меня льдисто-синими глазами, в которых отражалась каждая эмоция, которую он испытывал.
— Не подскажешь, как я мог упустить из виду ту незначительную деталь, что ты живешь в моем доме уже два месяца? — вдруг нахмурился он, протягивая руку и касаясь моего лица кончиками пальцев. — Что за ведьма наслала проклятие на мои глаза, раз я все это время не замечал прекрасную Корделию рядом?
Из меня словно враз выпустили весь воздух. Легкие проткнули, как шарик, который с шипением выпускает воздух, так и я сдулась, а улыбка погасла на моем лице, уступив место озабоченности.
— Я сказал что-то не так? — нахмурился Гораций, наклоняясь и вглядываясь в мое лицо. — Прости меня, душа моя, но я был откровенен с тобой. Работа в лабораториях и обязанности кронпринца отнимают у меня большую часть времени, я так занят порой, что не помню, чем же занимался весь день.
— Как… — пролепетала я, сглатывая вязкую слюну. — Как такое возможно?
Мне захотелось встряхнуть Гора за плечи и крикнуть ему в лицо, что с нормальными людьми подобного не происходит. Невозможно прожить день и не запомнить, что ты делал утром, днем или вечером!
— После болезни отца на меня свалилось очень многое, — быстро заговорил Гораций, словно заготовленную речь, вложенную ему в голову чужой волей. — Я и раньше замечал за собой подобное, но не мог объяснить причины, а в последнее время это состояние стало повторяться чаще. Только Вениамин все еще способен возвращать меня в реальность, выдергивая из лабораторий и, как несмышленого дракария, тыкая носом в мои непосредственные обязанности кронпринца.
Гор говорил так непринужденно, легко, слегка хмуря темные брови, словно обсуждал сейчас свою невероятную занятость, но я-то понимала, что что-то не так. Давид упоминал, что Гораций наслал на себя проклятие после окончание им Академии Темнейших. В тот год Родериг Тердльштатский официально представлял своего наследника на балу в Новогодье, только вот для Гора стало полной неожиданностью, что не наследника, а наследницу представит Родериг Тердльштатский на центральной площади перед всеми жителями Дарленда.
«Я сам все услышал из вторых уст, не интересовался в те годы интригами Темного королевства, — рассказывал Давид, когда мы вместе прогуливались вокруг коттеджа в день прощания с Максом и Сафией. Я все еще злилась на друга, но он единственный знал мою сестру так близко, как никто другой, и только Дава правдиво рассказывал мне о событиях прошлого, не утаивая ни плохого, ни хорошего. — Гораций присутствовал на балу наряду с другими выпускниками Академии Темнейших, и после выступления короля и своего отца, он сбежал. Даже Вениамин ас Сольд не в курсе, что случилось после этого злосчастного Новогодья, но с тех пор все в Темном королевстве покатилось под гору прямо в задницу дракария. Несчастья преследовали кронпринца, как и всю семью Тердльштатских, а вместе с ними пострадала и моя возлюбленная. Каждый по своему пытался помочь Горацию, но, боюсь, у него не было ни малейшего шанса переиграть могущественного Родерига Тердльштатского. По крайней мере, мы верили в это до тех пора, пока король не слег со смертельным недугом, медленно пожирающим его сознание. Король превращается в идиота, лишь время от времени приходя в себя, и сильнейшие целители ВедоВства и всего Темного королевства не в силах ему помочь».
Праздничная суета вокруг вдруг показалась мне такой далекой, а шум с улиц Дарленда теперь доносился словно сквозь вату. Я видела праздничных драконов в небе, извергающих разноцветные снопы искр, видела левизы и самоходные коляски, выстроенные на центральной площади и подготовленные к торжественному шествию, я восхищалась сотнями свечей, зависших в воздухе в виде символа Темного королевства, но ни на что не реагировала. Гораций что-то рассказывал мне, продолжал держать за руку, улыбаться и сверкать синевой глаз, только меня это не трогало, не доставляло больше радости. Я вдруг отчетливо поняла, что же творилось в лабораториях резиденции, что от меня скрывали нечто страшное и дурное. Осознала, насколько все это время была далека от правды, от реальности происходящего. Настолько же, насколько далек Давид или Боян. Они тоже не понимали, что Гораций большую часть времени просто не существовал.