Ее пальцы в моих волосах, ее красные и еще более пухлые от поцелуев губы уже давно в беспамятстве шепчут какие-то непристойности, она просит меня не тянуть дольше. Я рывком прислоняюсь к прохладной стене, и, получив опору, могу дать волю рукам. А ее пальцы, скользнув вниз, уже взялись за ремень на моих джинсах…
“Стоп, снято”
В моем уме срабатывала невидимая “хлопушка”. Щелкала разлинованная дощечка с номером очередного дубля, и все исчезало.
Мне думалось если я стану фантазировать о сексе с Хейли, это будет как-то неправильно. Не правдиво. Даже не честно — ведь она еще не давала согласия. Да и мне всегда казалось, что все мои фантазии и рядом не стояли бы с реальностью обладания этой девушкой.
Ее взгляд говорил, что Дункан была бы не против более активных ухаживаний с моей стороны. Я все видел, все понимал, но сам не до конца не осознавал, что останавливало меня. Словно я давал чему-то внутри себя дозреть, будто позволял и ей сполна признать наше необыкновенное влечение. Я держался, ощущая при этом болезненную удовлетворенность собственной стойкостью.
***
Париж. Наш первый побег от всех сразу после окончания съемок первого сезона. Она сидит напротив за круглым столиком кафе. Играет какая-то винтажная мелодия шестидесятых. Наши локти касаются на столешнице, а под столом, ее ножка, затянутая в чулок мягко скользит вдоль моей голени. Невинное касание, которое заводит покрепче поцелуя. Она одна из тех немногих женщин, что носят чулки вместо удобных колгот. Конечно без гротескных поясов и подвязок. Обыкновенные тончайшие черные чулки на широких резинках. Я чувствую тепло ее прикосновения даже сквозь джинсы. Мне хочется запустить руку под стол и ощутить тепло между ее ног. Но я сдерживаюсь, чувствуя легкое головокружение от подавленного желания. Столик слишком мал, а вокруг люди.
Я люблю поэзию Леонарда Коэна, она — Джона Флинна. Она англичанка, а я хоть и уроженец Канады, но все же гораздо больше француз по натуре, чем хотел бы.
Половину детства и юности я провел на юге Прованса. Там мне привили любовь к французской выпечке и изысканным трапезам. Но способность наслаждаться жизнью и любить женщин ласково и при этом напористо — по-французски — видимо передалась мне вместе с генами. От отца к сыну. Из-за своих талантов в любви с другими женщинами, отец расстался с мамой, когда мне не было и десяти. Папа уехал жить в Прованс, мама осталась в Монреале, а я метался неприкаянный между двумя континентами, набираясь всяких гадостей и пошлостей то тут, то там.
В Париже мы проводим три дня. Золотое время, пока я еще думаю, что ты бросишь своего Джейка и останешься со мной. Целых три дня ты поддерживаешь эту иллюзию. Мы как самые заурядные туристы лезем на Эйфелеву башню, и, приютившись в уголке у перил, откуда открывается головокружительный вид на Париж, целуемся на ветру.
Все три ночи подряд, ты сводишь меня с ума изощренными ласками, по утрам смешишь до слез, дурачась как маленький бесенок. За ужином в кафе заставляешь, рычать словно зверя, заигрывая с официантами и барменом.
В этом вся ты; ты не даешь расслабиться, принять тебя как данность, ты пунктирная линия счастья — то появляешься, то вновь исчезаешь. И ты — не моя.
Спустя три дня ты улетаешь в Лондон, а я — в Монреаль. В следующий раз мы встретимся через год.
Часть 2
Цветы есть, в квартире идеально чисто — вчера приходила моя уборщица Иветта. Симон выкупан и причесан, впрочем, он всегда выглядит по высшему разряду и часто перетягивает на себя все внимание девчонок. Он тоже будет рад видеть Хейли. Они прекрасно поладили с первой встречи, ничего удивительного — никто не устоит перед Хейли Дункан.
Не хватает новогодней елки, или хотя бы какого-то намека на приближающийся праздник. Мне всегда было лень украшать дом к рождеству. С тех пор как я живу один, я просто перестал волноваться об этом. Приезд Хейли добавил мне оптимизма и даже заставил впервые за долгое время ощутить некий праздничный подъем, как бывало в детстве, когда с наступлением зимы предвкушаешь рождественское волшебство.
Скорее всего, она улетит через два-три дня, ведь нет сомнений, что ее ждут дома к празднику. Ждет бой-френд. То, что он все еще не стал ей мужем, дает мне какую-то смутную надежду. Но каков, же он кретин, раз до сих пор не окольцевал Дункан.
Я не побегу за елкой, но достану с чердака пару разноцветных фонариков и, так уж и быть, повешу рождественский венок на входную дверь.
Мимоходом смотрю на экран телефона — до нашей встречи осталось восемь часов.
***
Наша первая близость.