В чем-то, наверно, я его понимала. Здесь было спокойно, уютно, тихо. Пожалуй, впервые за долгое время я была счастлива – последние несколько дней уж точно. Пока не узнала, что Константин все это время водил меня за нос.
Ох, знать бы все это еще тогда, когда Сергей Палыч сообщил мне об увольнении!..
Впрочем, сама виновата. Чувствовала, что что-то не так, вспомнить только, как он со мной обращался: сначала весь такой нахальный, с придурью, а потом что? Куда все это делось? И я тоже хороша, то к Ленке, то за покупками, то по делам, а с сыном кто в это время оставался? Они, вон, уже даже спали в обнимку! Еще разговоры все эти возвышенные, на черта они были тогда?
Знать бы еще причину…
На душе было настолько противно, что я не выдержала, укуталась в куртку и заперлась на балконе, где набрала Ленку. Подруга еще, как назло, трубку долго не брала, но после четвертого звонка все же услышала.
- Крис, ты чего? Случилось что-нибудь? Прости ради бога, я за рулем, неудобно говорить, если только быстро…
Я тихо всхлипнула и тут же своим чутким слухом уловила, как Ленка настороженно втянула носом воздух.
- Так, что стряслось? Ну-ка рассказывай…
- Ты же в дороге… – я снова всхлипнула, не удержалась.
- Наплевать, сейчас заеду в ближайший двор и перегорожу там все, – попыталась отшутиться подруга. Где-то на заднем фоне возмущенно засигналили другие водители, и Лена с чувством посоветовала им поехать в далекие края. – Кристин, не заставляй меня тебя пытать, ты сама позвонила. Рассказывай.
Помолчала, собираясь с духом. Оглянулась на Борьку, мирно спящего за стеклом, потом облокотилась о перила и взглянула вниз, где на первом этаже зажегся свет, заигравший в сумерках зайчиками на снегу. Почувствовала, как в груди снова поднимается злость.
- Он меня использовал.
В трубке на добрую минуту повисла тишина, нарушаемая фоновыми звуками дороги.
- Не поняла, – наконец выдала Лена. – Ты о ком? О Маркове что ли?
- А о ком еще? – только сильнее разозлилась я. – Он мне врал с самого начала! Насчет работы, должности, насчет всего! А я, как дура, уши развесила, Борьку к нему привезла… А он его теперь папой называет!..
- Так, глубокий вдох сделала быстро, – спокойно скомандовала подруга. Последовала совету, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – А теперь еще раз и по порядку.
Рассказала все, что накипело. Прибавила к этому проблемы с потопом дома и угнанной машиной. Черт, а что, если и это дело рук Маркова?! Хотела было пойти, выяснять отношения, но Лена каким-то чудом отговорила.
- Ну, и чего ты так распсиховалась? – в конце концов, дослушав мою неутешительную исповедь, проговорила подруга. Я даже задохнулась от возмущения. – Да, не сказал он тебе всю правду про твою должность, и что? Помочь человек хотел матери-одиночке, спасибо ему за это большое. Папой позволил называть? Согласна, тут у него промашка вышла, надо было Борьке подробнее растолковать, из каких обращений он может выбрать. Так ведь все уже, поезд ушел, вряд ли ты его переучишь. В чем причина-то твоего психоза?
- Как в чем?! Лен, он мне врал! Еще и ты свою лепту внесла с советами про мужчину в жизни и прочим…
Не хотела я этого говорить, но само с языка слетело. Кожей почувствовала, как вмиг выросло подозрение подруги, и мысленно дала себе подзатыльник. Господи, правду говорят, язык мой – враг мой.
- Кристин, – медленно протянула Ленка. – А у вас с ним ничего не было? Уж слишком сильно ты реагируешь на проступки своего всего лишь временного начальника.
- Когда дело касается моего сына, я могу и яростнее реагировать, – отрезала я. К щекам прилила кровь, руки едва заметно тряслись, но я все списала на мороз.
- Ты от ответа не уходи, у меня не учись. Было что?
- Нет.
- Кристина!
- Нет!
- Не верю.
- С каких пор ты сменила фамилию на Станиславскую? – съязвила я и вздохнула. – Мы только целовались, ничего больше.
- Да, мать, ну ты даешь… – проговорила Лена. – Зная тебя, предположу – и наверняка окажусь права, что инициатором был Константин, а ты, как обычно, сыграла в страуса и сбежала.
Невольно вжала голову в плечи. Когда подруга начинала говорить таким зловещим голосом, мне всегда хотелось бежать как можно дальше – сразу вспоминались родительские упреки, произносимые именно с такими интонациями.