Юлия Миланес
Одночасье
Одночасье
Жизнь какая-то –
одночасье,
раз — и немощь,
стареет рот.
Было счастье?
А было ль счастье?
Только муки
невпроворот.
Свобода мыслей
Свобода мыслей –
вот свобода,
которая дана затем,
чтоб децибел
пудовых тем
нас отпустил.
И мысль о Боге
словно море,
плыви –
покуда хватит сил.
***
Есть другие законы,
растущие из души.
Есть другие оковы
иного уклада.
Никому это не говори,
это смертная радость –
это жить у себя внутри
ожидая снаружи
распада.
***
Что глаз создать
тому,
кто создал мирозданье,
кто хоботок комарика
как флейту закрутил?
Но сколько у него
я оставалась крайней,
но столько он давал
терпения и сил.
Бантик
Знаки длятся
затем,
чтобы ты полетела.
Чтобы в вечность вошла,
как врезается в тело
очень тесное платье,
очень узкие туфли,
очень стянутый бантик.
Вор у вора
Вор у вора
уже не дубинку украл.
Он добрался
до самого злого добра –
до исподнего.
Нет у вора стыда,
таки да,
нет и страха
Господнего.
Бытиё
Я держусь
ожиданьем плохого –
креста.
Вот случается жуть,
испита,
прожита
до начала её.
Только это спасает
мое бытиё.
Трава
Я смотрю:
все трава-трава,
суетится,
растет едва.
В суете этой
роста травы
кто-то станет поэтом.
Вы?
Ангел
… и лицо в ладони
спрятать:
не в мои — в твои.
Хорошо,
когда ты рядом:
друг и конвоир –
ангел,
строгий поделом,
существо
другого ранга,
исполнитель догм.
Можно?
Сидят рядком святые –
невдомёк им,
что небо кажется
таким далёким,
что мы хлопочем,
и ничтожно:
— А можно к вам?
— А можно?
— Можно?
***
Хочу увидеть
новенькую жизнь,
чтоб плакала
и ножками сучила.
А эта жизнь –
уже морщиниста, стара,
но ничему не научила.
Протест
Из этой жизни
уже ничего не взять,
уже ничего нельзя,
а то, что можно,
я не хочу.
Если это протест,
то не сильный –
слегка,
чуть-чуть.
Лгунья
Пишу о том,
что не пережила.
Выходит лгунья?
Нет…
Ведь верен глаз
и чуток слух,
и тяжело раздумье.
Я вашим бедам
научусь,
упрячу в подреберье,
живу
фейерверком чувств
и веры.
***
Мое ли внутреннее зрение
тому виной,
что вижу я в одно мгновение
свой путь земной.
И проживаю эту участь
всего лишь миг.
Зато потом всего лишь мучаюсь
между людьми.
Кто в колокол
кто в колокол
а кто в дольмен
и вечной жизни
нам взамен
пасхальное яйцо
и крест на шее
верёвочкою трёт
и каждому становится
страшнее
узнать что он и сам
Искариот
про лосось
Навалилась усталость,
навалились дела,
нищета задушила,
сердце оборвалось.
Осталось
лечь в чем мать родила
вверх брюшиной
как дохлый лосось.
Ну и что же?
Напоследок
погода
сдалась.
На погосте
пригрело пригоже.
Слёзы
Спасибо,
что мне помогли
заплакать.
А то улыбка будто
приросла.
Стекла в губу
просоленная слякоть,
и нет числа,
тому, что на лице моем
бесценно:
и складочки у губ –
я нажила смеясь,
в них слезный водоем,
и туши на ресницах
смазанная грязь.
Про песок
дымится песок
под ветром
под небом
над пляжем
на Финском заливе этот
песок невозможно важен
мне отмерят дюны
секунды явления
когда отходила юность
и наступали
боли в коленях