— Марианна! — сказал Одноглазый Сильвер и поставил ведра на пол. — Марианна!
Марианна молчала.
Одноглазый Сильвер повесил коромысло на плечи и отправился к колодцу.
— Марианна, — снова сказал Одноглазый Сильвер. — Марианна, я не галерный раб!
Марианна молчала.
— Марианна, не забывай, что я Одноглазый Сильвер, страшный разбойник.
Марианна и бровью не повела. Но глаза ее метали молнии.
— Черти и преисподняя! — сказал Одноглазый Сильвер. — Черти и преисподняя! — И опять взялся за коромысло.
— Вноси вещи, — сказала наконец Марианна.
Обычно в это время в Прибрежной усадьбе кончали обедать. Но когда в этот день дело все-таки дошло до обеда, страшный пират демонстративно уселся на свой морской сундук.
— Черти и преисподняя! — ворчал он себе в бороду и дымил сигаретой. — Черти и преисподняя! Ни маковой росинки, прежде чем… Ни маковой росинки! — Плинт, черт возьми! Плинт, старина Плинт, мой верный попугай, где же ты?
— Пр-р-реисподняя! — прохрипел ужасно оскорбленный попугай. — Прреисподняя! — С громким шумом он вылез из-за печной трубы и уселся на плечо Одноглазого Сильвера. — Прреисподняя, прреисподняя, Сильвер!
— Истинная правда, старина Плинт! — проворчал не менее оскорбленный Одноглазый Сильвер и ласково погладил измазанные сажей перья попугая. — Жизнь в Прибрежной усадьбе становится хуже, чем в Мирмагонских соляных копях, черти и преисподняя! Только одно может нас примирить с бестолковой Прибрежной усадьбой, только одно, старина Плинт. Ты понимаешь, что я подразумеваю, Плинт?
— Черрти и прреисподняя — рррому! — прокаркал попугай.
— Точно — бутылка порториканского рома единственное, что может нас примирить, Плинт, черти и преисподняя! — решительно заявил страшный пират. — Сейчас же, ни минуты не медля, отправимся и выкопаем из земли наш ром! — Он встал и открыл крышку матросского сундука. — Выкопаем наш ром, старина Плинт, будь эта карта еще более путаным кроссвордом, чем она есть!..
Одноглазый Сильвер вдруг словно язык прикусил, склонясь над сундуком; держа в руках шкатулку, он не мог вымолвить ни слова. Попугай Плинт на его плече вытянул шею. Оба словно окаменели в драматической позе и, не отрываясь, смотрели на шкатулку в руке Одноглазого Сильвера. Затем оба медленно повернули друг к другу головы и обменялись изумленными взглядами.
Шкатулка была пуста.
Пуста!
— М-м-м, — промычал пират.
Попугай начал браниться, как извозчик.
— М-м-м, — промычал пират и основательно перерыл сундучок. Все было на месте, все, кроме единственной и самой важной, вещи — карты.
— М-м-м, — промычал страшный разбойник страшным голосом и тяжело опустился на крышку сундука.
Он окутался таким густым облаком дыма, что попугай на его плече закряхтел и закашлялся.
— Старина Плинт, перестань кашлять и выслушай меня! — послышался глухой голос Одноглазого Сильвера. — Я поразмыслил — мне все ясно. Черти и преисподняя! Плинт, — мы с тобой как последние дурачки дали обвести себя вокруг пальца, хотя все это с самого начала было довольно прозрачно: инкогнито, перестановка мебели, возня с домовыми, наконец, этот дурацкий водевиль с дождевыми червями. Взаимосвязь всего этого для меня теперь столь же очевидна, как вороний след на гороховой грядке! Этот белопузый жулик приехал сюда за спрятанными сокровищами.
Он порол такую горячку с поиском карты, что, едва переступив порог, обшарил в доме каждый закуток.
Карту он не нашел. Тогда он решил самостоятельно разыскать, где скрыт клад. Почему бы иначе он каждый божий день с раннего утра вместе со своим сомнительным щенком исчезал из дому и зачем бы ему вообще тащить сюда своего кутенка? Ну, разумеется, найти сокровища без карты — это все равно что отыскать блоху в стоге сена и тут он придумал домового. Да-а, Плинт, тут он придумал домового и перевернул весь дом вверх дном этими проклятыми дождевыми червями. «Тысяча преисподних!» — рычал он, Плинт. «Тысяча преисподних!» М-м-м, — Сильвер запнулся. — Тысяча преисподних, тысяча преисподних, да-а, совершенно точно и ясно: тысяча преисподних!.. М-м-м…
Страшный пират зажег от старой новую сигарету и погрузился в глубокое раздумье.
— М-м-м, черти и преисподняя! — бормотал он. — Это невероятно, совершенно невероятно… Нет, старина Плинт. Этого не может быть! Он жулик, самый обыкновенный жулик! «Тысяча преисподних!» — рычал этот жулик, Плинт, и носился по комнате. Я думаю, Плинт, ты заметил это? Вот тут-то он и стащил карту! Для этого и нужна была вся эта суматоха, это ясно, как божий день. А потом этот жулик натянул штаны и исчез вместе со своим кутенком. Заметь, Плинт, что я тебе скажу: если бы я сейчас захотел взять из-за двери сарая лопату, то ее там не оказалось бы. Ни в коем случае не оказалось бы, старина Плинт, и в этом ты сможешь сию минуту убедиться!