— Черрти и прреисподняя — рррому! — прокаркал попугай.
— Точно — бутылка порториканского рома единственное, что может нас примирить, Плинт, черти и преисподняя! — решительно заявил страшный пират. — Сейчас же, ни минуты не медля, отправимся и выкопаем из земли наш ром! — Он встал и открыл крышку матросского сундука. — Выкопаем наш ром, старина Плинт, будь эта карта еще более путаным кроссвордом, чем она есть!..
Одноглазый Сильвер вдруг словно язык прикусил, склонясь над сундуком; держа в руках шкатулку, он не мог вымолвить ни слова. Попугай Плинт на его плече вытянул шею. Оба словно окаменели в драматической позе и, не отрываясь, смотрели на шкатулку в руке Одноглазого Сильвера. Затем оба медленно повернули друг к другу головы и обменялись изумленными взглядами.
Шкатулка была пуста.
Пуста!
— М-м-м, — промычал пират.
Попугай начал браниться, как извозчик.
— М-м-м, — промычал пират и основательно перерыл сундучок. Все было на месте, все, кроме единственной и самой важной, вещи — карты.
— М-м-м, — промычал страшный разбойник страшным голосом и тяжело опустился на крышку сундука.
Он окутался таким густым облаком дыма, что попугай на его плече закряхтел и закашлялся.
— Старина Плинт, перестань кашлять и выслушай меня! — послышался глухой голос Одноглазого Сильвера. — Я поразмыслил — мне все ясно. Черти и преисподняя! Плинт, — мы с тобой как последние дурачки дали обвести себя вокруг пальца, хотя все это с самого начала было довольно прозрачно: инкогнито, перестановка мебели, возня с домовыми, наконец, этот дурацкий водевиль с дождевыми червями. Взаимосвязь всего этого для меня теперь столь же очевидна, как вороний след на гороховой грядке! Этот белопузый жулик приехал сюда за спрятанными сокровищами.
Он порол такую горячку с поиском карты, что, едва переступив порог, обшарил в доме каждый закуток.
Карту он не нашел. Тогда он решил самостоятельно разыскать, где скрыт клад. Почему бы иначе он каждый божий день с раннего утра вместе со своим сомнительным щенком исчезал из дому и зачем бы ему вообще тащить сюда своего кутенка? Ну, разумеется, найти сокровища без карты — это все равно что отыскать блоху в стоге сена и тут он придумал домового. Да-а, Плинт, тут он придумал домового и перевернул весь дом вверх дном этими проклятыми дождевыми червями. «Тысяча преисподних!» — рычал он, Плинт. «Тысяча преисподних!» М-м-м, — Сильвер запнулся. — Тысяча преисподних, тысяча преисподних, да-а, совершенно точно и ясно: тысяча преисподних!.. М-м-м…
Страшный пират зажег от старой новую сигарету и погрузился в глубокое раздумье.
— М-м-м, черти и преисподняя! — бормотал он. — Это невероятно, совершенно невероятно… Нет, старина Плинт. Этого не может быть! Он жулик, самый обыкновенный жулик! «Тысяча преисподних!» — рычал этот жулик, Плинт, и носился по комнате. Я думаю, Плинт, ты заметил это? Вот тут-то он и стащил карту! Для этого и нужна была вся эта суматоха, это ясно, как божий день. А потом этот жулик натянул штаны и исчез вместе со своим кутенком. Заметь, Плинт, что я тебе скажу: если бы я сейчас захотел взять из-за двери сарая лопату, то ее там не оказалось бы. Ни в коем случае не оказалось бы, старина Плинт, и в этом ты сможешь сию минуту убедиться!
Одноглазый Сильвер быстро вскочил и с попугаем на плече ринулся назад.
— Ха, ну разве я не говорил, старина Плинт, разве я не говорил? — победно закричал он, — этот жулик, украв карту, тут же схватил лопату и!.. — Лицо Одноглазого Сильвера вытянулось. Он открыл дверь сарая и первое, что он увидел, была… лопата.
— М-м-м, — промычал пират, — м-м-м…
И тогда его осенила новая мысль.
— Плинт, черти и преисподняя, этот тип гораздо хитрее, чем мы предполагали! — сообщил он. — Запомни, что я тебе скажу: такую существенную вещь, как лопата, он не оставил как явную улику. О, нет! Он явился сюда с собственной лопатой, но, чтобы не вызывать подозрений, спрятал ее еще у причала, как и свою визитную карточку!
Страшный пират еще раз обдумал сказанное и утвердительно кивнул попугаю головой. Тот казался несколько рассеянным; во всяком случае, он только крякнул и занялся своим туалетом.
— М-м-м, — обиженно промычал Одноглазый Сильвер. — Мне показалось, что я слегка переоценил интеллигентность кое-кого из присутствующих… Ну, да ладно, старина Плинт, во всяком случае, мы на верном пути. Ты у меня еще заикаешь от удивления, будь уверен!
Страшный пират высоко поднял голову и вышел из ворот Прибрежной усадьбы.
День для острова Фельсланда выдался необычный — солнечный и безветренный. Вековые сосны потели смолой, терпко пахло можжевельником, за просеками ультрамарином поблескивало море. Одноглазый Сильвер мурлыкал песню, а попугай Плинт перестал прихорашиваться. Он перебрался с плеча пирата на его шляпу, пристроился на полях и теперь вырисовывался на голове Сильвера ядовито-зеленым пучком перьев.
— Черти и преисподняя, старина Плинт! — ликовал Одноглазый Сильвер. — По правде сказать, нам здорово повезло! Эта чертова карта… Честно говоря, некоторые обозначения на этой карте, Плинт, как я уже говорил… Во всяком случае, этот жулик прекрасно разнюхал точное расположение клада и теперь копает в поте лица… В эдакую-то жарищу, старина Плинт, о-го-го!.. Бог в помощь! — крикнем мы ему, старина Плинт, — бог в помощь, господин! — крикнем мы ему. И еще крикнем: будьте любезны, передайте нам вон ту бутылку порториканского рома вон из той прекрасной глубокой ямы, которую вы вырыли, о-го-го!..
Страшный пират громко смеялся, смеялся и попугай Плинт.
В самом великолепном настроении оба прибыли к смолисто-черным останкам «Марты». И здесь Одноглазый Сильвер слегка оторопел. Он почесал у себя под шляпой, раза два обошел разбитое судно и опять почесал в затылке. Затем, кряхтя и вздыхая, залез на дно перевернутого судна и в третий раз почесал в затылке.
Наконец он улегся животом на дно и стал обозревать киль.
Попугай принялся браниться, вертясь на съехавшей набекрень шляпе страшного пирата.
— Курс, следи за курсом! — закричал Одноглазый Сильвер. — Следи за курсом! Эта высокая сосна, там, на краю обрыва, остается ориентиром. Так-то вот! — Он встал на четвереньки и соскользнул вниз. — Так-то вот, старина Плинт!
А теперь…
Страшный пират предостерегающе приложил палец к губам и пошел на цыпочках. Попугай Плинт на его шляпе вращал глазами, он постепенно сполз на плечо и наконец залез в карман брюк Одноглазого Сильвера.
Несомненно, со стороны попугая Плинта это был в высшей степени предусмотрительный шаг. За большой сосной начиналась чаща. Одноглазый Сильвер набрал воздуха, прижал подбородок к груди и ринулся в заросли.
Уже через несколько шагов ветви сбили с него шляпу.
— Ш-ш, — прошептал страшный пират и поднес палец к губам. — Ш-ш-ш, на цыпочки!
Он самоотверженно продирался сквозь чащу, причем делал это настолько неслышно и ловко, что непосвященный в дело мог бы легко подумать, что на Фельсланде и именно в этой чаще появились бегемоты или слоны, а может быть, и те и другие.
Во всяком случае, Одноглазый Сильвер решил ни на шаг не отклоняться от курса. К сожалению, кусты и деревья, выбирая себе место, ни в коей мере не учли курса страшного пирата. Одноглазый Сильвер с треском продирался сквозь кустарник, давно отказавшись от намерения идти на цыпочках. От мелькания кустов и деревьев у него кружилась голова, а зарослям все еще не видно было конца.
— М-м-м, — мычал пират, вычесывая из бороды хвою. — Может случиться, что я слегка отклонился от курса. По правде говоря, я выбрал не совсем правильный ориентир: лучше было бы по солнцу, а не большой сосне. — Он взглянул наверх и тут же убедился, что от этого ориентира ему было бы не много пользы: над головой синел клочок неба, а все остальное было скрыто непроглядными зарослями.