Пребывая в препаршивом настроении, новобранец нервно обходил вокруг лагерь и все поглядывал на кусты, куда его тянуло с непреодолимой силой. «Все, не могу больше. Хоть режьте, хоть стреляйте — не могу, — думал солдат, с опаской оглядываясь на командирскую палатку. — Да и ни одного степняка тут не было уже неделю… А, ничего. Никто и не заметит». Успокаивая себя таким образом, он незаметно шмыгнул в кусты, которые росли под самым частоколом вдали от палаток, и провел там времени несколько больше, чем предполагал.
Он уже собирался было вернуться на пост, как услышал страшный крик, донесшийся из палатки, которая находилась ближе всего к воротам. Осторожно выглянув из своего укрытия, он увидел, что тяжелые ворота открыты, а по лагерю разбредается пара десятков степняков.
Солдат чувствовал, что должен прийти на помощь своим, но животный страх парализовал его, и он еще глубже влез в заросли кустарника, прижавшись спиной к бревнам частокола и прикрывшись ветками. «Как? Как? Как? Откуда? Их же не было! Откуда? Пропустил. Пропустил. Пропустил» — бессвязные и беспомощные мысли носились в мозгу ошалевшего от страха новобранца.
Он отдал бы полжизни, чтобы никогда не видеть и не слышать того, что происходило дальше. Но такой сделки никто не предложил, потому приходилось и смотреть, и слушать, как степняки, изощренные в искусстве пыток, расправлялись с его товарищами. Подданные Мар Занн Аши никогда не упускали возможности оставить после себя гору истерзанных трупов устрашения ради, а небольшой итантардский лагерь, который не мог дать решительного отпора был тем лакомым куском, который степняки пропустить не могли. Всю ночь продолжалась кровавая бойня, в которой никому из бойцов итантардского отряда не посчастливилось умереть быстро.
Насмерть перепуганный новобранец все так же сидел в кустах, до боли сжимая зубами свою руку, чтобы не закричать. Из своего укрытия он видел, как близко-близко к нему подполз один из его товарищей. Он зажимал слабеющей рукой распоротый живот, из которого бурным потоком лилась кровь и текла по земле, не успевая даже впитаться. Внезапно раненый встретился взглядом с новобранцем, который с диким выражением глаз смотрел на него сквозь листву и ветки. Не хотел смотреть, но отвести взгляд был не в силах.
— Часовой… сука, — с трудом прохрипел стремительно теряющий силы солдат, глядя прямо в глаза непутевому бойцу.
Пробегавший мимо заретардец ловким движением ятагана снял с плеч голову умирающему, прекратив его мучения и побежал дальше, не заметив того, кто прятался в кустах.
Молодой солдат почувствовал во рту солоноватый вкус крови и понял, что прокусил кожу на руке и даже не заметил этого.
Крики норрайского отряда не стихали почти до самого рассвета, когда уже порядком уставшие степняки добили последних остававшихся в живых и разошлись по палаткам отдыхать от своих трудов, оставив на часах четверых солдат.
Новобранец все так же сидел на своем прежнем месте, тяжело и прерывисто дыша. В голове не было ни единой связной мысли и единственное, что он понимал — это что все его друзья мертвы, причем из-за него. Но, несмотря на это, непреодолимая жажда жизни жгла молодого бойца изнутри. Он не мог трезво оценивать ситуацию, потому действовал по наитию, не отдавая себе отчета в своих действиях. Проснувшееся в нем звериное чутье подсказывало, что бежать сейчас — единственный его шанс на спасение.
Обезумевший солдат с диким ревом выскочил из своего укрытия и, бросившись к ближайшему патрульному, свернул ему шею, которая захрустела, как наст под ногой.
Парень чувствовал себя загнанным в угол зверем, но после первого убийства он ощутил, как в нем вскипает кровь и необычайной силой разливается по телу, как его глаза застилает красная пелена.
Следующего степняка он мечом пригвоздил к частоколу, причем удар вышел настолько сильным, что меч по самую гарду вошел в тело, а часть клинка, торчавшая из спины, намертво защемилась между бревнами частокола. Потеря оружия ничуть не смутила озверевшего солдата, и третьего противника он легко оторвал от земли и, сорвав с него шлем, со всего маху ударил о частокол, проломив череп.
Последний часовой хотел было бежать, но спастись ему было не суждено. Новобранец почувствовал вкус крови, ему казалось, что с каждым новым убитым он наполняется силой. Он сбил своего противника с ног и голыми руками разорвал ему горло.
В это время в лагере поднялась тревога и слетевший с катушек парень понял, что надо бежать, только когда в шаге от него в землю вонзилась стрела. Он с удивительной для человека скоростью помчался сквозь приоткрытые ворота к небольшой речушке с крутыми берегами и, ни секунды не раздумывая, нырнул в мутную воду, преследуемый свистящими стрелами.