Солдаты молчали.
— Я начинаю терять терпение. Гестага? — волкодав в человеческом обличье выхватил из ножен широкий тесак. Этот аргумент показался солдатам достаточно весомым, и они хором выпалили цену за каждого беглеца — семь арумов.
Таким же нехитрым способом охотники за головами вытащили из Иссы и Скага все необходимые сведения. Энимор был человеком широкой души, он не боялся рисковать и с блеском тратил деньги, потому на радостях решил побаловать солдат:
— Не унывайте, парни, что не удалось прикарманить, то есть, сэкономить чужие деньги. Я как честный… кгхм, относительно честный человек обещаю вам по два рамера[12] с каждого, за кого нам заплатят.
Проводив взглядом немного развеселившихся солдат, Энимор решил, что пока задача его отряда заключается в слежке за тремя голодранцами, которые уже отправились на поиски беглецов.
— Не зря же они получили задаток, — сказал он своим головорезам. — Так зачем нам делать чужую работу?
— А если им повезет и они поймают их раньше? — спросил Гестага, с недоверием подняв одну бровь.
— Повезет… Ну, это смотря с какой стороны поглядеть, — ухмыльнулся Энимор, поглаживая свою секиру.
—
ГЛАВА 3
Шаг за порог
С момента позорного побега Сигвальда из замка прошло уже часов двенадцать, но там все не утихали крики и ругань Бериара. Все слуги забились по углам, молясь о том, чтобы их не заметил бушующий демгард. Однако ему все же удалось найти горе-кочегара и излить на него свой гнев. От мгновенной расправы прямо в котельной посреди обломков великолепной, но, к сожалению, недолговечной машины, несчастного спас Энвимар — единственный, кто мог хоть как-то образумить Бериара.
К полудню практически все разошлись по своим покоям, желая отдохнуть после долгой ночи, но мало кому это удалось, потому что как раз в это время Бериар своим громоподобным голосом орал на Кеселара у себя в кабинете.
— Какого черта?! Объясни, какого черта это выродок еще жив?! Ты решил извести меня этим ублюдком! Что ты за рыцарь такой, что не можешь со своими слугами справиться?!
Кеселар стоял перед демгардом бледный, как туманное утро, до боли стиснув челюсти и сжав кулаки. Клокотавшая в нем злоба не могла найти выхода и словно отравляла его изнутри. Казалось, за эти двенадцать часов алтургер постарел лет на пять — темные круги под глазами и усталый, полный бессильной ярости и отчаяния взгляд красноречиво говорили о том, насколько он расстроен.
— Я рыцарь, прошедший дюжину войн, в отличие от…
— Закрой рот, бастард! Ничего удивительного, каков хозяин, таков и слуга! Чего еще можно было ожидать от оруженосца ублюдка?!..
В Кеселаре боролись два безумных желания — проткнуть Бериара мечом прямо здесь и сейчас, или повеситься в конюшне, не перенеся позора. Но, к счастью, он был рассудительным человеком, потому, отказавшись от обеих идей, круто развернулся и вышел из кабинета демгарда, хлопнув дверью с такой силой, что от неожиданности Бериар замолчал.
Стены замка давили на Кеселара, и он быстро шагал по коридорам в направлении двора, бормоча под нос проклятия. Иногда он переходил на язык Велетхлау и ругался на нем, но тут же осекался, потому что этот язык напоминал ему о Сигвальде, который ни с того ни с сего предал его. Тогда алтургер плевался и снова переходил на итантале, разражаясь все более грязными ругательствами.
Выйдя во двор, он сразу же прикусил язык — там, как привидение, ходила Янора. Она выглядела потерянной и уставшей, было видно, что она еще не ложилась. Подойдя к ней, Кеселар предложил свою помощь, но она посмотрела на него таким жалобным взглядом своих зеленых глаз, что рыцарь на минуту даже забыл о своей злости.
— Сегодня ночью… — начала она.
— Янора, прошу, прости меня за этого заср… — Кеселар закашлялся, пытаясь подавить грубое слово, чуть было не сорвавшееся с уст. — За моего оруженосца. Бывшего оруженосца.
— То, что он говорил — ужасно, но я долго думала… Может у него были на то причины?
— Какие причины у него могли быть для того, чтобы так меня позорить? Неужели я такой негодный хозяин, что он меня ни во что не ставит?
— Мне кажется, он этого не хотел.
— Это уже не важно. Бериар нанял охотников за головами, и когда негодяй окажется у него в руках, демгард спустит с него шкуру. И правильно сделает.
— Не говори так! — чуть не плача проговорила Янора.
— Что случилось? Почему ты плачешь?
Но Янора уже не могла говорить внятно, слова перемешались со вздохами и всхлипываниями. Единственное, что смог разобрать рыцарь, это то, что Бериар — жестокая скотина, который никогда не любил ни Фалара, ни Янору, ни других своих родичей. Но это Кеселар знал из без того. Через несколько минут Янора все же успокоилась и уже более отчетливо произнесла: