– Звучит волнующе.
Никакого его фото в «Пипл» – ни на обложке, ни на страницах – не будет. И Джон планировал в самом скором времени это прояснить. В то же время хотелось оттянуть развязку на далекое потом. Пусть Лин еще чуть-чуть пораздувается от гордости. Порадуется. Ну а после этого ужина можно сбросить камень с души. Ей придется все принять так, как оно есть.
Ты с ума сошел? Хочешь все ей испортить окончательно?
– Знаешь, что я думаю? – спросила Лин. – А вот что: когда историю растиражируют, все сразу ринутся скупать твои рисунки. Возможно, даже будут предложения от художественных галерей. Ну разве не прекрасно? Только представь – заходишь в один из этих залов в Беверли-Хиллз, или в Сан-Франциско, да что там – вдруг даже в Нью-Йорке! – а там…
– Мои работы и без этого всего хорошо продаются, – сказал Джон.
– Ох, ну ладно тебе!..
– И, если кто-то собирается купить мою картину, было бы здорово, если бы он делал это потому, что она ему понравилась. Тронула. А не потому, что ее нарисовал, ну, знаешь, тот самый парень, который спас Велму от какого-то придурка с пистолетом…
– Веронику.
– Да не важно. Знай я, что все обернется именно так – не стал бы ее спасать.
– Не вздумай так говорить даже в шутку, Джон. Ты совершил прекрасный, геройский поступок, и за это заслуживаешь известность. Боже, у этой женщины платиновые диски, она – легенда, и ты спас ее жизнь, – Лин помолчала немного. – До сих пор поверить не могу, что ты не рассказал мне сразу!
– Да ты бы столько шуму подняла!
– Ты проводишь один-единственный день в Сан-Франциско без меня – и спасаешь жизнь звезды. И потом – даже не рассказываешь об этом собственной жене! До меня, в итоге, это доносит кто-то посторонний!
– Я не думал, что кто-то еще узнает.
Больше недели по возвращении домой Джон думал, что вышел сухим из воды. Потом – какой-то чертов папарацци преследовал его до самой машины. И не отставал ведь, зараза чокнутая, пока Джон не вывихнул ему руку и не убежал в толпу. Фото лица Джона гаду не досталось, но на снимке машины прекрасно получились номера, и либо этот самый фотограф, либо какой-то случайный доброхот, либо кто-то из сотрудников журнала вычислил его через департамент автотранспорта.
Потом – тот звонок. От редактора журнала, выславшего к нему журналиста и фотографа – для встречи и подготовки статьи. Эксклюзивной статьи. Случайный прохожий вступает в схватку с вооруженным преступником и спасает жизнь суперзвезды! А когда Джон ответил: «Спасибо, конечно, но – не стоит», настойчивость этой братии лишь возросла. Но он-то стоял на своем – и не отступал ни на шаг.
Но однажды звонок редактора пришелся на то время, когда он заперся на полчаса в душе. Подняла трубку Лин.
И вот он едет на ужин в «Эджвуд», и там его ждут журналист и фотограф. Ребята, проделавшие долгий путь в пустоту.
– …И я просто поверить не могу, что ты отказал им после первого предложения, – продолжала Лин. Вздохнула. – Хотя, конечно же, я верю. Слава богу, он перезвонил и попал на меня.
– Как думаешь, почему, тот сумасброд пытался застрелить Веронику? – спросил мягко Джон, зная, что Лин замкнется в себе, если он повысит на нее голос. – Думаешь, он стал бы в нее целиться, если бы она была никем и ничем? Вот тебе вся прелесть анонимности. Джон Леннон, возможно, был бы и поныне жив, будь он простым починяльщиком телевизоров.
– Теперь ты уже просто чудишь. Никто не собирается стрелять в тебя только потому, что ты засветился разок на страницах «Пипл».
– Никогда нельзя сказать наверняка. Какой-нибудь другой придурок может прочитать эту статью и взбелениться от того, что я помешал тому, первому придурку. – Не то чтобы он волновался именно об этом, но всю прошедшую неделю кое-какие действительно тревожные мысли не покидали его. – И вот еще что. Они хотят разместить фото всех нас. И что, если твои фотографии попадут в потные ручки какому-нибудь извращенцу, и он захочет нанести тебе визит?
– О, ради бога!
– По-твоему, такого случиться не может?
– Не знаю, честно, но…
– Я вот что тебе скажу: никакими правдами и неправдами они не выклянчат у меня разрешение на публикацию фотографий Кары. – Или твоих, – подумал он. – Или моих. Никакого права они не имеют. Да даже если они наши имена напечатают, я прижму их за вторжение в личную жизнь.