II
Широкая лесная поляна пребывала в абсолютной тишине, лишь изредка тревожимой напевом не уснувшей птицы. Ветерок лёгкими прикосновениями ласкал траву, раскидистые кроны титанических сосен, пышные тела молоденьких берёз, играя с гладью стремительного ручья, разбивая водный холст отрывистой рябью. Едва весомые дуновения издали приносили в рощу хмелящий запах полевой муравы и цветов, смешивая его с приятной свежестью лесной хвои.
Из-за размашистых верхушек, которые пушистыми лапами прикрывали травяной ковёр от пронизывающего лунного света, доносилось монотонное пение кукушки, отсчитывающее незнамо кому последние года жизни. Посреди лужайки, сцепившись, словно клубок змей, который испускал злобу и ненависть, лежала пара мужчин в измятых и неопрятных одеждах, даже в бессознательном состоянии продолжая варварский конфликт, зачавшийся должно быть многие лета назад между непримиримыми лидерами их семейных кланов. Оба ворога не шевелились, закостенев в нападающих позах явно показывающих желание скорой расправы над недругом.
Неугомонная птица кликала владельца титанического молота, способного вывести заснувших из небытия, дабы они примирились, или продолжили развитие баталии, обагряя примятую траву живительным ливнем свежей крови на потеху неуёмному ангелу сражений. Природа будто настаивала на пробуждении, сама Геката следила за стремительным потоком лунного света, льющегося из бездонного рога изобилия прямо в закрытые глаза спящих людей.
Первым очнулся Владислав, сию же минуту раздражённо ткнув коленом оппонента, наверняка метив в самое уязвимое место – живот или глаза, попав по голени, отчего сам скривился от боли:
- Эй! Какого хрена?! – вытягивая перед собой грязные трясущиеся руки, Влад огляделся.
Лопочущий, лишённый покоя Борис просто раскрыл глаза и перевернулся на спину, локтем пронзив рёбра неприятеля:
- Такого! Семья моя по твоей милости без кормильца останется! – он перевёл дыхание, а затем, зажмуриваясь, постарался говорить как можно спокойнее. – Одумайся, не будь ты сволочью! Мне жить на что-то надо.
- Твою мать….
Влад привстал, ладонями окунаясь в залитую росой траву.
От офиса не осталось и следа Здание исчезло вместе с Виктором Сергеевичем, службой безопасности, зеваками, а вместо каменных панелей и стеклянных кабинок кругом раскинулись едва проницаемые светом ветвистые стены гигантских елей, сосен и берёз, которые энергично раскачивались порывами крепнущего ветра, спускающегося с горных вершин, сокрытых за лесом. Просторная поляна упиралась в могучие корни, торчащие из-под земли, увенчанные мокрой паутиной, а с другой стороны, примятая вихрями трава ползла к резкому обрыву, уходящему далеко вниз, где простирались необъятные взору степи, утопающие в густом дремучем зареве ночных сумерек.
Растерянно поднимаясь на ноги, Влад обнял себя за плечи, стараясь защититься от сырых лап сквозняка, уже исследующего дланями кожу под одеждой:
- Я не о том…. Глаза то разуй! – сглатывая, Владислав прищурился, словно не разглядев разыгрывающегося перед ним представления, затеянного бытием.
Борис с криками попятился к острым изваяниям корней, едва не натыкаясь на выступающие колья:
- Это что за…? Где я? – его взгляд метался из стороны в сторону, будто желая найти обронённое обручальное кольцо, хранящее бесценную память о тех далёких днях ещё живущих в опьянении пленительной мужской свободой.
Визави только пожал плечами, настойчиво продолжив делать вид, что не замечает Бориса.
Ночное небо сомкнуло веки, наверное, собираясь проспать до утра. Редкие звёзды тщетно пытались прокрасться сквозь низкие облака, которые меховыми животами ложились на горные вершины, отрывисто видимые очертаниями невнятных громад. Опостылевшая кукушка прошуршала крыльями, учуяв ненастье. В низинах выла целая стая оголодавших волков, на чьё рыдание откликались собаки: по-видимому, рядом находилось селение.
Владислав простоял в оцепенении несколько минут, рассматривая туманные абрисы, кроющиеся в сумерках, а затем, будто озарённый гениальным умозаключением, шагнул в сторону белеющей инсталляции, которая выхватывалась десницами лунного света чудом успевшего протянуть когтистые лапы сквозь навеянную пелену облаков.
Мужчина пренебрёг бранными рёвами своего компаньона по несчастию и попросту принял возникшую действительность, даже не намереваясь просить у судьбы дополнительные карты, подлинно множащие его шансы на победу.