Он увидел небольшой лужок, занятый тремя соснами. Могучие деревья широко раскидывали кроны и практически не позволяли солнечным лучам коснуться земли. Полянка была погружена в полумрак. Её окружали кусты малины да ежевики, во всяком случае издалека они походили на них. Растения с лёгкостью достали бы Борису до груди и возможности рассмотреть предмет чудного звука просто не представлялось. Вокруг царила настолько оглушающая тишина, что любое движение воздуха могло померещиться, но шорох раздался вновь, колыша кусты, с которых посыпались листья и ягоды. Мужчина решил подойти ближе, однако спустя пять-семь шагов, он замер: «А стоит ли это делать?». Наверное, там копошилась птица с подбитым крылом, или мелкий хищник, хоть и ростом с дворнягу; а вдруг этому зверю требуется подмога? Борис дёрнул головой, чтобы отогнать эту мысль – какая ещё помощь птице?! Он мог разве что ускорить окончание её страданий и от души полакомиться свежим мясцом, благо вчерашний костёр подавал признаки жизни и с удовольствием бы разделил время, проведённое в приятном трио – трапезой, скелетом и Борисом.
Мужчина огляделся и подобрал увесистый сук: с птицей он как-нибудь справится. Инстинкт охотника обострил слух, и хлопанье слышалось отчётливее. Сжав орудие крепче, Борис прильнул к кусту, и невольно усмехнулся. Ягоды, висевшие на нём, были совсем не ежевикой – круглые, раза в два-три крупнее, будто абрикосы в тёмно-фиолетовой почти чёрной кожуре. То ли внезапная близорукость, разыгравшаяся от грандиозного падения, то ли звериный голод трансформировал объекты делая их артефактами из потустороннего мира, в любом случае, некая сила меняла облик предметов до неузнаваемости, точно желая разрушить и без того пошатнувшееся положение дел.
Сквозь тёмно-зелёные листья не получалось ничего разглядеть, и осторожные попытки пробиться бесшумно также не увенчались успехом. Хитрое переплетение маленьких веток образовывало настолько крепкую сеть, что всякое вмешательство требовало не только сноровки, но специального инструмента – бензопилы, например. Борис подумал ещё раз, нужно ли ему это, однако голод сам ответил на вопрос: «Не жалей о том что сделал, жалей о том, чего не сделал, а когда сделал – не жалей». Манящее шуршание не прекращалось.
Вновь взглянув по сторонам, как бы пытаясь отсрочить неотвратимое событие, мужчина обошёл куст и, сглотнув, решительно заглянул в недра. Он тут же выдохнул с облегчением и опустил оружие. Это действительно была птица, чёрная – вылитый ворон, только размером с взрослую кошку. Пернатое застыло в немом оцепенении и казалось, будто тварь околела. Не упуская возможности, Борис замахнулся на будущее жаркое, но прыткое существо, громко скрежеща глоткой, взмахнуло крыльями и устремилось ввысь. Горе-охотник едва не потерял равновесие, хватаясь за ветку кустарника – обычный ворон, а жути нагнал словно пума. Он будто ожидал кого-то, выполняя приказ неведомого хозяина, который заперся в башне и писал историю, услышанную из клювов соглядатаев.
Оставшись с неизвестными ягодами и чувством голода, Борис пересилил мольбы опасений и с лёгкой боязнью сорвал чёрный фрукт. Абрикос кое-как помещался в ладони, пророча внезапную картину нелепой смерти, которая заставила выкинуть плод маклюры, не поддаваясь вожделению утолить Танталовы муки манящим Адамовым яблоком.
Вскоре Борис удалился от злополучных кустов и раздосадованный плёлся по широкому большаку. Ветер исчез, отчего мужчине становилось всё жарче, шагая под лучами припекающего светила. В абсолютной тишине изредка хрустели мелкие ветки и прошлогодняя листва, пока деревья в сторонах не принялись редеть. За ними стлались светло-жёлтые моря колосящейся ржи, таящие на линии соприкосновения с голубой кромкой небес.
Борис ускорил шаг и окончательно погрузился в бескрайние просторы опалённых солнцем степей. Перед ним повсюду раскинулись поля, словно яркая мозаика на испещрённых временем стенах древних усыпальниц. Купол неба ещё никогда не выглядел таким колоссальным, и возникало ощущение, будто он действительно нависает над землей и может в любой миг рухнуть. Грандиозное зримое великолепие омрачалось лишь отсутствием цивилизации, которая пока подтверждалась только крохотной дорогой, казавшейся ранее торговым путём между огромными городами.
Налетел ветер и высокая трава зашумела, шевелясь точно живая. Ласкающий порыв донёс до Бориса аппетитный запах горячего хлеба и свежескошенной пшеницы. Вдалеке темнели новые очертания величественного леса, за кими вполне могло скрываться селение. Недолго думая, упиваясь полной грудью из чарки воздушного нектара, Борис направился к горизонту.