Влада разморило. Вопреки условиям он согрелся в приятных рассуждениях, на час-другой проваливаясь в сон.
Чувство озноба и промокшего седалища дерзко плюнуло соне прямо в глаза, перемешиваясь с оживляющим щебетанием незнакомой лесной птицы – неминуемо наступал рассвет.
Привыкший к спонтанным пробуждениям, сформировавшимся ещё в студенческие годы наряду с пагубными пристрастиями, Владислав без труда опёрся на ноги и с немеющим покалыванием обеих стоп, доползающим до колен, чуть ли не побежал по теперь видимой тропе, уповая на присутствие цивилизации. Кратковременный забег спустя сотню метров обернулся полосой препятствий, не поддающейся отсиженным конечностям.
Брюки превратились в обыкновенные мешковатые штаны, намертво прилипшие к окаменевшей пятой точке, сапоги лишили кончики пальцев всякой чувствительности, а не подогнанный доспех до мозолей натёр спину.
Спустившись со склона, Влад угодил на просторный пятак поляны. Серое небо, затянутое мглистой пеленой, оборвало стремительный плач. Из-за леса надвигался рассвет, разливаясь раскалённым металлом по овальным формам туч, которые тягостно волочились в сторону гор, оставшихся далеко позади. Жухлую траву лужайки переползала гибкая змея проторенной тропы, точно вынырнувшая из воды рыба, пролетающая над гладью и уходящая затем в родную стихию – сосново-елово-берёзовый лес.
Неопределённость происходящих событий ужасно раздражала мужчину, хоть он и не подавал вида сгинувшему в ненасытной пучине Борису. Ему постоянно грезилось, что в любой миг мир вернётся на круги своя, и секундный излом привычного хода времени восстановится, притом компенсируя затраченные нервы и прочие составляющие тонкого человеческого восприятия. Влад полагал, будто вот-вот стёжка упрётся в водянистую гладь обрамлённого лианами портала и за лесной стеной раскинется мегаполис, удушая выхлопными газами и обыденностью, разделяющей власть с концентрированным эликсиром заключённой в душе злобы, получающей выход при лёгком столкновении несовпадающих взглядов на любую мелочь, не говоря уже о масштабном противостоянии расслаивающихся на отдельные элементы интересов.
Отдышавшись, упираясь ладонями в колени, Владислав смотрел в заросли, замечая просвет – там наверняка было избавление.
Он мгновенно пересёк лужайку, сквозь ветви просачиваясь в чащу, а после, словно следуя на тлеющий в конце тоннеля уголёк, который к моменту прибытия оборачивается пеплом, вырвался на волю, падая в сырой песок низины, затоптанный копытами – ожидания развеялись водной рябью, удирающей от пущенного в зеркало камня.
Небосвод продолжал раскаляться янтарным блеском смолы, плетущимся по развеивающимся тучам, из-за коих величаво выглядывало светило. Тёплые лучи в спешке разогнали рваные остатки пролившихся облаков, озаряя утренние степи и отходящие ото сна земли.
Около дороги возвышались ровные ряды золотящейся на солнце ржи. Держась за руки, стройные линии уходили к горизонту, теряясь в лёгком флёре тумана. Влад разочарованно выдохнул, с трудом принимая увиденное, но нашёл в себе силы разглядеть ближайшую местность более детально.
Взобравшись на увитую корнями и травой насыпь, с которой недавно свалился, мужчина прикрыл ладонью глаза и уставился вдаль. Мерцающие в ночи огоньки теперь остались лишь иллюзией, а грезившееся поселение если и было реальностью, то определённо находилось на расстоянии в десятки километров.
Тёмная полоса межи разделяла два жёлтых моря пополам, исчезая за одиноким деревом, торчащим посреди поля. Под сенью скудной листвы шевелились очертания чего-то маленького, точно ребёнок заблудился между непроходимыми насаждениями и отчаянно звал на помощь. Влад даже расслышал жалобный призыв попавшего в беду чада, отчего сердце ёкнуло пособить, также желая разузнать о месте нахождения.
Спрыгивая с пригорка, мужчина рванул к заинтересовавшему нутро объекту, не замечая камней и рытвин под ногами.