Кухарка вежливо улыбнулась Якову, отвесив полупоклон, а затем настойчиво постучалась в горенку к Владимиру.
Эхо стремительно пронеслось в мрачные артерии замковых сооружений, отскакивая от бледных каменных стен, растворяясь вдали. Ответа не последовало. Удивлённая Татьяна продолжила вторгаться в комнату княжича, однако ожидающий яств Владимир видать уснул, отказываясь отвечать услужливой рыжеволосой особе.
Вместо сына на шум отреагировал Дмитрий, впотьмах уронив княжеский кубок и наверняка вновь заливая вином свежие простыни, которые старательно выглаживала прачка этим вечером. Яков Максимович усмехнулся, по привычке собираясь переполошить спящую прислугу, дабы та поменяла бельё для хватившего лишнего самодержца. Вояка опустил голову, теряясь в седых волосах, и несколько раз постучал в дверь:
- Ваше высочество? – серьёзное лицо прорезали морщины, собираясь в холмы на лбу.
- Я может, пойду, а, Яков Максимович? – робкая Татьяна прижала блюдо к груди.
- Нет, милая, ты обожди. – Прислушиваясь к тишине по ту сторону, Яков продолжил. – Чем вечером потчевали владыку нашего?
- Его высочество утку желало да две чарки вина. Токмо за столом трапезничать изволил, в покои не велел подавать.
- Ваше высочество, откройте! – повышая голос, пугая хрупкую девушку, воитель с силой навалился на дверь, с ужасом обнаружив, что она не заперта.
Врываясь в покои, бывалый воин остолбенел: всегда бывшее белоснежным постельное бельё окрасилось в карминный цвет, балдахин свисал к почивавшему Дмитрию, сжимающему в руках окровавленный кубок, а подле, сливаясь с чёрной пеленой тени, стоял высокий незнакомец, держа сверкающее рубином лезвие наизготовку.
Фигурка совы выскользнула из трясущихся пальцев Якова Максимовича, когда он встретился взглядом с душегубом. Хоть вояка и не увидел глаз убийцы, но нутром почувствовал, как холодный страх тянет свои клейкие руки к глотке, стремясь прервать дыхание и дать шанс врагу.
Силуэт замешкался лишь на мгновение, а после резко развернулся, и, прыжком перемахивая через всю комнату, растаял в пульсирующих занавесках.
Телохранитель ходко среагировал и метнул кинжал по пропадающей цели, пробивая ключицу, всаживая лезвие едва ли не в горло. Видение пошатнулось, руками опираясь о края распахнутого окна, но с прежней ловкостью скрылось из виду.
Яков вынул меч и стремглав ринулся следом, видя удаляющуюся в ночи фигуру, которая приземлилась на хлипкую крышу стойла, переполошив спящих коней. Офицер только и успел прокричать:
- Караульные! Держи его!
Нерасторопные солдаты поспешили преградить путь скрывающемуся бандиту, но по ярким вспышкам искр от факелов и пронзительным крикам стало ясно – убийца исчез.
Яков Максимович бросился к покоям княжича, минуя изваяние обмершей кухарки, ногой высаживая запертую дверь.
Изумлению и горести не было предела: Владимира и след простыл. Пустующая стойка одиноко покоилась в углу, как и подставка для оружия. Отсутствовал походный мешок и практически вся одежда, а приготовленная ко сну постель праздно ожидала хозяина.
Из коридора послышался топот стражников, а соседняя палата кричала голосом рыдающей Татьяны:
- Убили! Убили его светлость!
Толпа застращанных слуг полумесяцем выстроилась у дверей боясь заглянуть внутрь.
По тревоге прибыл офицер Тихомир, вослед которому галдящая ватага сгрудилась окрест тела почившего, но вояка мигом разогнал зевак.
Яков Максимович сидел на низеньком табурете совершенно сражённым, в отчаянии охватив голову ладонями. По щекам седовласого мужа украдкой сползали слёзы, а трясущиеся руки требовали скорейшего возмездия за боготворимого властелина и доброго друга.
Тихомир не менее близко воспринял утрату, тщетно отрешаясь от гнетущих соображений, однако примчавшийся гонец, передавший ему некую бумагу, начисто лишил офицера покоя.
Побледневший воин прикусил губы и вежливо положил руку на плечо товарищу, второй ладонью держась за сердце:
- По́лно. Вести дурные у нас – варвары к Первоградью прорвались…. – с холодом в голосе Тихомир вздохнул и закрыл глаза.
- Как же я не уследил? – Яков стиснул кулаки, соскакивая с места.
- Боюсь, не вы один – протягивая бумагу, офицер перекрестился. – Войско Тельво к Гордости движется, ежели закрепятся – под угрозой окажется вся Серединная земля. – Он выдохнул, с печалью довершая речь – Как ни прискорбно, но Ермолаю не выстоять.
- А править, кто останется? Теперь всё государство под захватчиками ляжет!
- Не будет этого! – Тихомир яростно ударил о стену латной рукавицей. – Я разыщу Владимира. Клянусь вам! Яков Максимович, а вы не медлите, отправляйтесь в Первоградье, иначе падут Свободные земли, вот как нюхом чую.