Установившийся в Свободных землях порядок оставался незыблемым более сотни лет: посадники грабили друг друга, саботировали поставки провизии, устраивали заговоры, жгли поля, разоряли фермы, травили скот и постоянно злорадствовали происходящим у соседей злоключениям, пока фатум подготавливал новое полотно для грандиозного возмездия.
Смерть Дмитрия оставалась в тайне по вине его преданного телохранителя, который ввиду прозорливости не поведал о трагическом событии вассалам покойного, чем ещё на некоторое время сохранил целостность и некое подобие единства Свободных земель….
Яков Максимович не выдержал затянувшейся паузы, стремясь выведать у господина детали минувшего и будущего, относящегося ко всем обитателям государства.
Он робко поджал губы, а затем собрался что-то сказать, но Дмитрий прервал его:
- И до меня, и до сына моего добрался. Правильно вы говорили, Яков Максимович: «Не сторговаться нам с захватчиком. И время тратить не стоит, лучше собирать армию и выбить Тельво со всей его шайкой». – Князь покачал головой, словно ощутив неправоту и одновременно осознав невозможность исправить её.
- Это уже стряслось, Ваше сиятельство. Какими наказами велите исправить положение? Что нам делать?
- Всех возможных сторонников в копье поставить! – точно живой, ткнув в пол указательным пальцем, призрак походил на обыкновенного человека, по-прежнему властного и горячего.
- А что Владимир, Ваше сиятельство? – Яков кивнул в сторону княжича. – Как нам быть с ним? То есть…. Он же п….
- Вам о захватчиках думать надобно. Истекает срок, скоро печалью ваши сердца наполнятся. О большем – говорить не смею.
В беседу бессовестно ввязался княжич:
- Даже после смерти ты пытаешься распоряжаться жизнями других! Ты смешон, отец. Ты – смешон! – он выпучил глаза и замолчал.
Дух великого князя налился бешенством. Пылающие неестественно высоким полымем свечи вмиг затухли, воздух исказился горячими языками и из-под ног взмыл пепел, пламенеющими гроздьями заволакивая комнату.
Бойцов охватил страх, от которого они бросились врассыпную. Ермолай лишь рухнул на гузно да отполз к стене, свирепым взглядом приказывая Мефодию положить конец ритуалу, во что бы то ни стало.
Дмитрий распалился гневом, отмахивая просторный наряд и вынимая из недр церемониальный меч. Аура светёлки затрещала раскалёнными углями костра, стены будто вскипели лавовыми реками, а каменный пол пронзил чёрный точно сажа водоворот, словно затягивающий всю ненависть и злобу, имеющуюся в Свободных землях.
Правитель с неистовством кинулся на сына, разрубая его стан лезвием, отчего пространство сжалось в яростный шар, который с хрипом впитал расплёскивающуюся энергию и задрожал, пересыщаясь ожесточением.
Оглушительный свист изнутри рассекал сферу лютости, коей обернулась комната вместе с посетителями, а затем, комок обагрился злом в последний раз.
Звучание вселенной на миг смолкло, приневоливая время замереть. Сфера подёргивалась дрожью и вибрацией пока не лопнула с внезапным всепоглощающим треском, всюду разлетаясь мириадами осколков зла и лиха, которые впитывались в души каждого, кто оказался на пути.
Обряд завершился, оставляя оголённое тело беззащитного пространства, потрясённо заворачивающегося в лёгкий наряд нерушимой тишины.
II
Невзрачный паренёк тенью мелькнул около гобелена и скрылся в складках рдяной материи. Воронённые изображения несчётной гурьбы размахиванием рук приветствовали выходящего из замка лидера, однако спустя мгновение ватага затихла, и чёрно-красное полотно обездвижено поникло.
Каторжной походкой пробираясь сквозь вязкий сумрак, вооружённый стражник внимательно обозрел коридор и, не приметив перемен с прошлого обхода, зашагал дальше, растворяясь тяжёлым эхом сапог в засыпающих помещениях крепости.
Фантом отследил увивающийся за силуэтом гул, который ищейкой ступал по пятам хозяина, а затем неслышно воспарил над ковром, юркнув в приоткрытые покои княжича, приготовленным запором затворяя дверь.
Взбудораженный лишь ему ведомой причиной Владимир нетерпеливо ожидал визита, нервически затягивая шнурки на кожаных наручах и складывая припасы в походную сумку, собираясь поддаться уговорам посетителя или же следовать заготовленному ранее плану.
Паренёк приложился ухом к двери, несколько секунд истово вслушиваясь в безмолвие, а после, с трудом опираясь на стену от тяжести непомерного пластинчатого доспеха, обратился к княжичу: