Мужественно держащийся вояка и взмокший от напряжения толстяк неторопливо перекрестились, решительно готовясь выступать:
- На, этот походит ещё. И гляди – не маши ручонками как мельница, не то вильнёт в сторону, и порубят тебя вороги. Слыхал меня, солдат? – протянув Владу клевец, Яков вновь начертал в воздухе спасительное распятие – Ну что, бойцы, с Богом!
Троица стремительно ринулась прочь из казематов, однако каждый участник, будто нарочно, по очереди споткнулся о стёртый дверной порог с корнем вывороченный частыми визитёрами злосчастного узилища.
Прогорклый смрад гари незамедлительно выдал источник нарастающего треска – неподалёку бушевало пожарище. Пустынные улицы терялись в мутном мареве колыхающегося дыма, до краёв запруживающего скворчащий безумием котёл Верхгорода. Впереди пылал огромный городской скотник, лопаясь воплями жарящихся заживо животных. Возле него валялась пара обезглавленных девчушек да рассечённый надвое варвар, от которого вдаль тянулся отчётливый багряный след, упирающийся в висящий на полупустой бочке стан.
Напротив огненного бастиона нервно качались строительные леса, с любовью обнимающие коптящийся терем, а сверху, не чураясь брани, стояло с десяток лучников, усыпающих стрелами суетящихся под дощатой сетью мужиков, силящихся повалить шаткую конструкцию. Откуда-то издали докатывались отзвуки громыхающей бойни должно быть идущей на площади за широкими подворьями хозяйских домищ.
Офицер ничуть не изменился в лице, бросаясь к полуживому мужичонке:
- Здорово подрали, сволочи? – он приподнял порванную сорочку трясущегося бедняги.
- Видит Создатель – жить буду….
- Будешь! Ты главное рану промой хорошенько да перевяжись. А мы лазейку пока запрём!
- Они из складов полезли…из…. Куда телеги с булыжниками давеча свозили с мужиками – там…оттуда забираются, черти островные…. – ладонью зачерпывая воды, незнакомец омывал рассечение у рёбер.
- Давайте хлопцы, ходу! – Яков Максимович поманил группу за собой, напоследок наказав уцелевшему крепиться.
Отряд завернул в мрачный узкий проулок, буквально усеянный телами молоденьких дев частенько проводящих время на скамьях за пряжей, и шкодливыми дитятками, каковые не успели последовать совету спасающих их матерей. Поджавший губы Пахом на ходу шептал провожающие покойников речи и старательно переступал распластанных в крови ребятишек, подталкивая в спину норовящего замереть Влада, который только то и делал, что вызывал осуждающий взгляд несущегося впереди офицера, вынужденно оборачивающегося на постоянно затихающие шаги.
Идя тычками, преодолевая злополучный жертвенник благого будущего, трио очутилось близ высоченной каменной стены, посреди коей имелась арка и отпертые ворота, окованные резными металлическими узорами делающими вход похожим на архаический мавзолей. Подле крепи покоилась брошенная телега, наполовину загруженная отделочным булыжником, под изогнутыми колёсами которой застрял замок, сорванный с выдранных петель, безжизненно болтающихся на крошащейся кромке изувеченных створок.
Яков Максимович вскользь обозрел болезненные раны складов и дёрнул головой, являя необходимость следовать вовнутрь:
- Вона что, с нашими же пожитками и гащивать к нам! – проводя десницей по телеге, офицер сощурился.
- И как они только её под гору то заволокли, да ещё и ворота высадили? Животные бешенные, ей Богу! – Пахом пнул прогибающийся колёсный обод, резко оборачиваясь на пронзительный шум.
Рушащийся скелет хитроумной городьбы со скрежетом завлёк в колючие переплетения всех лучников, которые под тяжестью собственных лат переломали себе ноги, безвыходно принимая смерть от обозлённых защитников, тут же закалывающих верещащую ватагу островитян.
Вояка не стал более канителиться и ухватил Влада за шкирку вслед Пахому проталкивая того во тьму подземных коридоров, опасливо озираясь на оставленный без защиты тыл.
Сырые катакомбы встретили торопливых путников недобрым морозящим сквозняком, который мощной морской волной нёсся снизу, проворно взбираясь по скользкой каменной кладке, берущей начало у брезжащей тусклым светом полуарки, расположенной над высоким резким обрывом, на коем и находился осаждаемый Верхгород.
Выдохнув, собирая распавшиеся седые космы в тугой хвост, офицер дотошно прощупал севшее лезвие напоенного клинка, раздражённо цокая и недовольно бурча:
- Туп, что пастух под Дубовкой! Ох, не выдержит он боя….
- Да ладно вам, Яков Максимович! Вы лучше на мою оглоблю гляньте – им только дрова и колоть! – Пахом засмеялся.