Глава четырнадцатая
Четырнадцатая глава
I
- А если просто надоело, приелось, что тогда? Ведь кругом несправедливость, ненависть, агрессия – зло, и ему нет края! Естественно люди ломаются и вынужденно прибегают к такому бессмысленному в своей сути шагу! Что вы на это ответите? – семеня за преподавателем, молодой человек на ходу облачался в верхнюю одежду.
- Во-первых, ты уже большенький и вроде как не смахиваешь на девочку-подростка, которая в обиде на весь свет только потому, что её никто не хочет замечать, отчего всё свободное время она посвящает самоистязанию, депрессии и мыслям о суициде. И во-вторых, с чего такой мрачный настрой перед экзаменом? Я уже говорил и повторюсь: у тебя все шансы на сдачу есть. Так что ещё нужно? – собеседник остановился, спешно просовывая руки в пальто.
- Чтобы вы, Леонид Сергеевич, на мой вопрос ответили – настойчивость парня не имела границ.
- О Господи! – мужчина закатил глаза – Раз уж тебе так хочется знать, то я скажу вот что: смерть ни для кого не станет избавлением, а лишь послужит выходом из опостылевшей данности.
- Вы сами себе противоречите. По вашим словам выходит, что если дело не заканчивается избавлением, то будет следующий этап жизни? Значит, мир просто перестанет существовать в своём привычном обличии? Получается, смерть попросту сменяет неразрешимые проблемы действительности и тут же воссоздаёт новую, доселе невиданную явь, продолжая жизнь?! – визави замер, прекращая застёгивать куртку.
- Кайманов, ты фильмов пересмотрел что ли? Других миров не су-щес-тву-ет! Вернее сказать, они не доступны до того момента, пока нынешнее измерение продолжает быть. По крайней мере, это звучит более правдоподобно, хоть и не менее абсурдно. Однако если реальность прерывается, то вполне логично предположить, что возникает новая жизнь.
- И возвращаясь к началу нашего диалога, Леонид Сергеевич, стало быть, что смерти всё-таки нет – обречённо усмехнувшись, оппонент замолк.
- Так, хватит моё время тратить! Завтра явишься на экзамен, там и разберёмся в твоих теориях. Всё ясно? Ещё вопросы будут? – торопливость в движениях собеседника нарастала.
- Всего доброго, Леонид Сергеевич – молодой человек кивнул.
- К экзамену готовься! – преподаватель удалился, наскоро обматываясь шарфом и прячась в снегопаде за дверью.
Борис встряхнулся, открещиваясь от голодающих мыслей о кончине и тревожных дум, затрагивающих давно ушедшие времена, так и не удовлетворившие его пылающего любопытством рассудка.
В отличие от текущей поры.
Лишь здесь, всего несколько дней бытуя среди распрей за Свободные земли, находясь в чуждом восприятию мире, иной эпохе – несвойственной себе роли, мужчина сумел самостоятельно отыскать решение и вывести внятную формулу выживания, главной переменной которой являлась она, прядильщица выверенных и предрешённых событий – Судьба.
Погибнуть было невозможно, как и избежать всей прошлой жизни, неукоснительно ведущей к имеющемуся исходу. Каждое звено цепи фатума отзывалось необходимостью исполнения: обрыднувшая работа, скорая женитьба, ребёнок, твёрдость гранита науки и заносчивый преподаватель философии, который несправедливо, но неминуемо влепил Борису «тройку» даже не пытаясь порадовать тогдашнего юношу ответом на вопрос: «Что же представляет собой смерть?».
Навязчивый поток угрызений и переживаний всё же пронял непоколебимого поначалу Бориса, тесня статус состоявшегося вождя да накатываясь жгущимися волнами минувших дней, отчего мужчине снова пришлось хлебнуть порцию просроченных воспоминаний, в коих по-прежнему ярко ощущался пересыщенный надеждами быт и нервирующий тон Сенсея, мучивший едва ли не всех учеников канувшими в небытие лекциями….
Леониду Сергеевичу поклонники приписывали чуть более тридцати лет, однако к великому сожалению льстецов сам он выглядел куда старше: худощавое лицо с грубыми углами выступающих скул, неясная проседь в выбритых висках, слегка впалые голубые глаза и аккуратная чёрная бородка, прибавляющая немного-немало пол десятка лет. При видимой седине он неизменно носил модную молодёжную стрижку и совершенно не вяжущийся с образом костюм, предназначенный скорее для выпускников старших классов, нежели представительному педагогу. Мужчина был харизматичным но несдержанным – сын чиновника, назначенный на пост влиятельным родственником вероятно ради дисциплины и отработки навыков, дабы затем взвалить на окрепшие плечи должность подле требовательного родителя, наконец впечатлённого ораторскими и лидерскими качествами своего чада.