Примирения не получилось. Тут еще насыпал соль на раны мой «друг», позвонивший с педантичной точностью.
– Значит, ты не хочешь сознаться, что не писал диссертацию? – спросил он. – Будешь ждать, когда Чемоданов тебя публично развенчает?
– Я тебе советую разговаривать со мной лежа, лицом вверх, – сказал я усталым голосом. – Чтобы вставная челюсть не выпала.
Я вернулся к машине, сел за руль и позвонил Календулову.
– На мое имя по электронной почте никаких писем или предложений не поступало? – спросил я.
– Увы, увы, – ответил Календулов и стал кашлять. – Извините, я простужен.
– Берите больничный, – посоветовал я. – Все равно торопиться некуда. Защита подождет.
– Вы так считаете?
– Да на кой хрен она вообще мне сдалась! – произнес я с бесстыжим цинизмом. – Меня постигло глубочайшее разочарование на ниве науки.
Кинув телефон на соседнее сиденье, я взялся за ключ зажигания. Кажется, я созрел для того, чтобы немедленно ехать в академию на встречу с Чемодановым и кинуться ему в ноги. Я даже не подозревал, что ради денег способен так унизиться. Вот только где взять недостающие пятьдесят тысяч? Допустим, я продам машину за пятнадцать. За тридцать можно сплавить старую квартиру. Десять у меня есть. Итого пятьдесят пять. Не хватает пятнадцати.
Я стал перебирать в уме знакомых, которые могли бы дать мне взаймы. К сожалению, все знакомые так или иначе были связаны с фирмой, из которой меня сегодня турнули. После такого скандального увольнения никто мне даже рубля в долг не даст.
«Хватит с него и пятидесяти пяти, – решил я, трогаясь с места. – Огромные деньги! Принципиальной разницы нет. Все равно что половина Вселенной или четверть ее – все равно не охватишь».
Я был уверен, что дело в шляпе. Хотя было только четыре часа, я немедля поехал в академию. Надо было встретить Чемоданова еще на улице и сразу же посадить его в машину, чтобы он не успел начать свой идиотский митинг.
Пока ехал и торчал в пробках, решил, что в качестве аванса выплачу Чемоданову десять тысяч. Как закончит работу – еще пятнадцать. А там видно будет. Может, он уйдет в такой глубокий запой, что начисто забудет об оставшихся деньгах.
В половине пятого я припарковался у главного входа, вышел из машины и сразу же заглянул в фойе. Чемоданова не было. Успокоившись, я стал прохаживаться туда-сюда, контролируя все подходы. Ждать пришлось недолго. Минут через десять я заметил в толпе бордовый пуховик. Этот искатель правды опять напялил на себя старые обноски. А где же его дубленка? Пропил?
Я пошел ему навстречу, изо всех сил стараясь приветливо улыбаться. Он не видел меня до тех пор, пока я не хлопнул его по плечу.
– Витя, привет!
Он вздрогнул, посмотрел на меня слезящимися от ветра глазами и приподнял нос.
– Здравствуй, – холодно произнес он.
Я тотчас взял его под руку и повел к машине.
– У меня к тебе деловой разговор, – сказал я.
Чемоданов вяло сопротивлялся, демонстрируя неподкупную гордость. От него разило то ли портвейном, то ли дешевым одеколоном.
– Не о чем нам с тобой разговаривать, – ответил он. – Отпусти руку. Меня ждут в Академии наук.
«Академия» он произнес через «э». Получилось очень торжественно.
– Я согласен на твои условия, – перешел я к делу, чтобы сломить его упрямство.
Чемоданов в самом деле остановился и недоверчиво покосился на меня.
– Семьдесят тысяч, – напомнил он.
– Да!
– Долларов, – уточнил он.
– Да, да! – крикнул я. – Пошли в машину! Паспорт у тебя с собой? Нам надо будет заехать к нотариусу.
Проявляя некоторую осторожность, Чемоданов не спешил сесть в машину. Минуту он топтался в снежной каше рядом с машиной, глядя по сторонам, словно опасался, что его держит на мушке притаившийся среди машин киллер. Наконец сел рядом со мной.
– Я должен подумать, – произнес он.
– Думай, – согласился я. – Пять минут тебе хватит?
– Пять минут?! – презрительно протянул Чемоданов и полез в карман за сигаретой. – Такие дела за пять минут не решаются… Поехали, чего стоим!
Я с радостью погнал машину по проспекту подальше от академии.
– Куда едем? – угодливо спросил я.
– В центр! – приказал Чемоданов и удобнее устроился на сиденье.
Я покосился на его грязные ботинки. Все коврики перепачкает, как свинья. Вечером придется снова на мойку ехать.
– Значит, ты согласен? – вальяжным тоном начал вести беседу Чемоданов.
– Согласен, – подтвердил я. – Хотя мне очень трудно было решиться на это.
Чемоданов прилип красным носом к окну, провожая взглядом неоновые вывески.
– Стоп! – скомандовал он.
Я надавил на педаль тормоза.
– Что-то у меня в горле пересохло, – небрежно сказал Чемоданов. – Ну-ка, сбегай-ка в ларек, купи пару баночек джин-тоника.
Я вопросительно посмотрел на Чемоданова. Наглеет, стервец! Если бы не его поганая диссертация, он бы собственным носом в сугробе борозду проложил бы!
– А ты разве не можешь сходить сам? – вежливо поинтересовался я.
Чемоданов искоса посмотрел на меня и расслабленно приоткрыл рот, словно его челюсть утратила способность держаться.
– Если я выйду, – дегенеративным голосом произнес он, – то уже не вернусь… Бегом! Одна нога там, другая здесь!
Я стиснул зубы и на мгновение прикрыл глаза, подавляя остатки гордости. «Ничего, – сказал я сам себе. – Это не самое страшное. Вот если он заставит меня дерьмо жрать, тогда придется ломать себя».
Я вышел из машины и, проваливаясь по щиколотку в талый снег, пошел к ларьку. Купил две банки самого дешевого джин-тоника да еще бутылку пива прихватил. Пусть урод получит моральное удовлетворение, оттянется по полной программе.
Но Чемоданов не удовлетворился бутылкой пива. Он вдруг потребовал, чтобы я накормил его ужином в ресторане.
– Витя, – спокойно сказал я ему. – Ресторан – это слишком дорогое удовольствие.
– А выводы, которые ты просишь меня написать, это не дорогое удовольствие? – заявил Чемоданов.
– Но ты еще не дал мне согласия.
Чемоданов покачал головой, погрозил мне пальцем и сказал:
– Ой, Серёнька! Лукавишь, братец! По-прежнему лукавишь, как в школе! Ну если бы я не согласился взяться за работу, разве стал бы разъезжать с тобой по городу?
– А кто тебя знает, – пожал я плечами.
– Но-но, не наглей! – сделал он мне замечание. – Не то выйду сейчас из машины!
– Извини, – с трудом выдавил я из себя.
– То-то, – смягчился Чемоданов. – Погнали в кабак. Самый крутой! За мой счет!
Я остановился у первого попавшегося ресторана со странным названием «Телевизор». Швейцар приветливо распахнул перед нами дверь. Однако, увидев, как одет Чемоданов, он тотчас преградил нам путь. Пришлось сунуть ему десять баксов.
Мы спустились в сумрачный зал. Многие столики были заняты, за ними сидели дамы в вечерних платьях и мужчины в костюмах. Я испытывал нестерпимый стыд, когда Чемоданов, ковыряясь в носу, шел по проходу и громко говорил:
– А здесь недурственно, недурственно!
Люди кидали на нас недоуменные взгляды. Я предложил Чемоданову самый крайний столик, стоящий в сумеречном углу. Там не так бросался бы в глаза его рваный свитер с обвислым воротом.
Официант положил перед нами меню. Опасаясь, что Чемоданов быстро опьянеет и с ним невозможно будет нормально поговорить, я предложил выпить сухого испанского вина.
– Да иди ты со своим вином! – отмахнулся Чемоданов и начал щелкать пальцами, привлекая внимание не столько официанта, сколько почтенной публики. – Эй! Гарсон! Водки!
Я был готов упасть со стула и спрятать свой стыд под столом, но был вынужден учтиво улыбаться. Молодая пара, которая сидела за соседним столиком, встала и пересела от нас подальше.
– Давай сначала поговорим о деле, – предложил я.
– Сначала надо выпить! – начальственным тоном ответил Чемоданов.
Перед нами выросла фигура официанта в темно-красном жилете поверх белой рубашки.
– Что-нибудь желаете? – спросил он.
Чемоданов уже раскрыл рот, чтобы сказать про водку, но ему вдруг что-то не понравилось во внешности официанта. Плывущим взглядом он осмотрел его с ног до головы.
– А что это вы так криво стоите? – спросил он. – Руки по швам опустите! И встаньте напротив меня, чтобы мне не приходилось выворачивать шею!