— Здравствуйте все! — с усмешкой приветствовала очень тихих одноклассников. — С утра пораньше имя мое склоняете? Не устали?
Настороженная молчанием, она с оглядкой захлопнула дверь. Пришпиленный шарфик, птицей взметнулся вверх и коснулся ее лица. Яна коротко вскрикнула и отшатнулась, едва не свалившись с порога. Андрей был начеку, он подхватил падающую Войтовскую.
— А-а! — вывернулась она из его рук. — Не надо меня убивать! — крикнула потенциальная жертва, таращась на нож. — Я мало что видела и совсем ничего не знаю, — обхватила руками плечи, обернулась, разыскивая глазами бывшего соседа. — Галл, забери свой дурацкий кинжал и не смей мне угрожать!
Борис запустил обе пятерни в волосы, поставив буйные кудри дыбом.
— Не истери! Неужели не понятно, что это чья-то провокация? И так держусь от тебя подальше. Слушай, дорогая, если по мобильному получишь письмо или сообщение с моим автографом, не верь. Я тебе никогда ничего не напишу!
Яна топнула ногой и обернулась к двери. Двумя руками схватившись за нож, потянула изо всех сил.
— Нашелся мне, дорогой! С какой злостью надо было… бедный, — погладила она шарфик, — пострадал.
Сначала Полина, а затем Герман почувствовали, что кто-то использует их в качестве добровольных опор: к одноклассникам присоединился опухший и помятый Чуев. В легкой курточке, отчаянно дрожащий, недостаточно твердо стоящий на ногах, он был лихорадочно деятелен и духовно силен.
— Я выдерну! — пылал энтузиазмом настоящий мужик, цепляясь за нож.
Зависнув с поджатыми ногами на рукоятке, Толик внес в суровый дизайн двери нотку похмельного соцреализма.
Галл подошел к сопящему и брыкающемуся другу, снял его с опоры, бережно отставил в сторону. Сильным рывком он выдернул нож из двери и в его опасной компании молча удалился прочь.
Пока Оля проверяла закрытую дверь, Яна пришла в себя и выразительно возмутилась:
— Варвар белобрысый! Бегает тут с холодным оружием. Я, между прочим, мать двоих детей, и не надо делать их сиротами!
В результате волнительного дня, беспокойной ночи и последних событий в голове ее воцарился сумбур. Мысли напоминали ночных овец с кроличьими ушами, разбредшихся по углам. Она мучилась желанием собрать их в кучу и понять…
— Галл — новый король Артур! — выпалила Яна, оборачиваясь к разведчику. — Выдернул Эскалибур из камня, из двери то есть. Ты не помнишь, чем по легенде этот поступок грозит простым смертным?
— Миром он завладеет, — успокоил ее Андрей. — Пошли завтракать. Толик, крепись, скоро станет легче.
Упомянутый Толик радостно встрепенулся, надеясь, что трапеза в ресторане вылечит похмельный синдром. Остальные тоже потянулись на завтрак, подгоняемые не столько голодом, сколько желанием обсудить утреннее событие, увлекательно разбавляющее скучный быт друзей-одноклассников. Яна твердо решила, что в ресторане она не будет принимать участие в круглом, то есть в квадратном столе. Кто-то из этих добрых людей — псих, в этом она уже в этом не сомневалась, и спасти ее может…
— …мудрость и осмотрительность, — выдала она итог размышлений. Привычка думать вслух никуда не делась.
— Лучше держись рядом, — посоветовал Андрей, преследующий начинающую мудрость по пятам.
— Не лучше, — воспротивилась Яна. — Ты ничем не отличаешься других. Кроме Оли, больше никому не доверяю.
В конце завтрака Андрей объявил, что стоящий на стоянке синий микроавтобус, отвезет их на экскурсию, где, сами увидите, наступит примирение. Своевременное заявление. Присутствующих раздражал колючий взгляд Войтовской: каждого одноклассника она рассматривала как потенциальную угрозу. Вероника прямо заявила:
— Я ни в чем не виновата!
Атмосфера накалилась. Все постарались быстрее покончить с завтраком. Когда подруги пришли на стоянку, они обнаружили сладкую парочку — артиста и пивзавод, любезничающих перед распахнутой дверью маршрутки.
— Сэр, у меня мигрень, — томно жаловалась Полина. — Пожалейте прекрасную даму! — Она подала руку сопровождающему ее джентльмену.
— Леди, — подхватил игру Гера и повел партнершу в странном танце, — сегодня нас ожидают винные подвалы. Дегустация поправит ваше драгоценное здоровье.
— Утренняя мигрень — это у нее профессиональное, потому не лечится, — мудрости у Войтовской хватило ровно на завтрак. Слова сметали границы сдержанности. — Если бы грипп…
— Согласно дворцовому этикету, слово грипп заменяем изысканным — инфлюэнца, — осклабился Гера и согнулся в почтительном поклоне.