Разумница послушно приподнялась и заглянула за диван. В узком проеме между стеной и кожаным монстром темной горкой возвышалась разыскиваемая курточка.
Оля перегнулась, совершив поистине акробатический трюк, и достала ее из укрытия.
— Вот она! — победно потрясла вещицей в воздухе.
Последовавшая вслед за находкой продолжительная немая сцена, сменилась истерическим хохотом, отзвуки которого доносились до стен пансионата. Одноклассники долго не могли успокоиться. Полина очень сексуально смеялась, волнующе вздрагивая шикарным телом. Любуясь подругой, Гера в пароксизме смеха склонил голову ей на колени. Зеленый чай Ники в два приема перекочевал на вечернее платье, после чего модель уронила чашку на стол и бессильно откинулась в кресле. Галл, мужественно всхлипывая, пил воду из стакана, останавливая приступ мучившей икоты. Андрей первым закончил хохотать и додумался позвонить хозяину веселящей куртки.
— Вы где? — поинтересовался он. — Мы нашли куртку.
Толик поначалу бурно ликовал и вдавался в расспросы, но потом смех и стоны одноклассников вызвали у него страшное подозрение. Бедняга возомнил, что над ним элементарно издеваются и привычно разобиделся. Андрей, очутившись в неблагодарной роли стрелочника, вынужден был оправдываться.
— Не прятали, — убеждал он. — Да, за диваном. Они смеются по другому поводу.
Ничего не доказав, он спрятал мобильный телефон и объявил измученным соратникам:
— Он решил, что мы специально спрятали куртку.
ГЛАВА 12 — в которой Яну носят на руках, но в этом нет ничего хорошего
Луч мощной лампы с похвальным прилежанием освещал крыльцо большого коттеджа и лишь символически разгонял темноту на остальной части лужайки. Синему бассейну достались сущие крохи света — желтоватые отблески на воде. Луиза сидела на пластиковом стуле под тентом и наблюдала за беснующимся длинноногим силуэтом. Горячечные метания Толика, его нескончаемые вздохи-стоны и отсутствие прямого света добавляли ночной сцене оттенок драматизма. Зависнув на кромке бассейна, бедняга уставился на светящиеся окна кают-компании. Время перешагнуло за полночь, а коварные одноклассники не думали расходиться: из коттеджа доносились обидные залпы смеха. Толик галопом прискакал к молчаливой соратнице и выдал порцию обвинений:
— Прикалываются надо мною. Смешно им!
Он с чувством рухнул на соседний стульчик и спрятал лицо в ладонях. Луиза в знак сочувствия хлопнула беднягу по спине.
— Не пенься. Может, и правда, лежала за диваном.
— Как же? Войтовская, ведьма проклятая, спрятала! Ее козни!
Толика захлестнула темная волна суеверия. Он всерьез считал Яну источником всех своих бед, и готов был сражаться с нечистой силой врукопашную.
— Не городи ерунды. Сиди здесь. Сейчас принесу.
Луиза встала, расправила плечи и легкой рысцой отправилась в логово сатанистов за трофеем.
Оставшись один, Юдин пафосно произнес несколько злобных ругательств, поминая рыжую дьяволицу. Осознав, что зрители отсутствуют, заскучал и принялся баловаться фонариком на мобильном телефоне: включил, выключил, снова включил и бесцельно повел лучом в сторону полосатого зонтика, выключил, быстро включил и уставился на матерчатый зонт. Его сомнамбулическое состояние нарушила вернувшаяся из короткой экспедиции Луиза.
— Держи, — она сунула ему в руки куртку. — Надень, а то снова потеряешь.
Толик развернулся в ее сторону и, хмурясь, задал странный вопрос:
— Слушай, а которая из девчонок тогда, двадцать лет назад, имела что-то полосатое: полотенце там или футболку? — Он ткнул пальцем в сторону зонтика. — Полоски видишь?
— Какая девчонка? — удивилась Луиза, не принимавшая участия в разговоре. — При чем тут зонтик?
— Пойми, у той девчонки в руках было что-то полосатое. Конечно, видел я ее всего мгновенье, и дело было в сумерках, причем со спины. Но, по-моему, это было полотенце в полоску… в зеленую.
— У Полины был халат в синюю полоску, у Вероники — сумка полосатая.
— Не, это Войтовская любит все зеленое. Вот она у меня где! — сжал кулак и погрозил в сторону расшумевшегося коттеджа. Вскочил со стула, сделал три шага и замер. Из кают- компании донесся новый взрыв смеха. Храбрец затоптался на месте и понурился.
— Выпить бы, — жалобно простонал он.
Опекунша закатила глаза и взглянула на небо, как бы испрашивая высочайшего позволения, а потом обреченно махнула в сторону дороги.