У тети Лилли было полное основание, войдя в комнату широко раскрыть глаза, окруженные жирными складками.
— Ты сегодня еще куда-то пойдешь?
— Весьма возможно, — послышался спокойный ответ.
— После горячей ванны? Слушай, девочка, ты рискуешь своим здоровьем.
— Не бойся. Еще есть время. Успею остынуть.
— Куда же ты пойдешь?
— В город, тетечка, в город. Газеты у тебя?
— Да, сейчас принесу. А вдруг придет этот молодой человек.
— Молодой человек?
— Ну да. Который вчера тебя спрашивал. Что ему сказать?
— Разве он обещал сегодня прийти?
Холеная белая рука поднялась ко рту, чтобы скрыть зевок, вернее, его фальшивость.
— Я же говорила тебе, что он обещал зайти как-нибудь в другой раз.
— Значит, из-за этого я должна каждый день сидеть дома? Оставлю для него свой рабочий телефон — пусть звонит, если ему надо.
— Ну и бесчувственная ты.
К счастью, чтение газет и пребывание дома заняло у «бесчувственной» столько времени, что она не успела уйти до прихода молодого человека.
Едва ли им вдвоем захочется читать газеты. Тетя Лилли решила попросить газеты обратно.
Ах, как интересно! Значит, товарищ Айты по школе! Пальтсер? Из какой деревни? Ах, оттуда, где казенные леса, из Сиркла! Мурси? Погодите, погодите... А‑а, рядом с Лорбергами! Ну, да, большой дом Лорбергов тетя Лилли помнила, его как раз тогда строили, когда она ходила за стадом в Рейматси. Подумать только, как много времени прошло! Ах, в доме Лорбергов теперь контора колхоза? Ну да, их же выслали еще до войны.
— Тетя!
— Что? Ну да, ухожу, ухожу. Вишь ты, как хорошо встретились. Айта как раз собиралась куда-то уходить.
— Ты торопишься? — спросил Пальтсер в легком замешательстве.
— Ах, успокойся и прежде всего садись, куда хочешь. Я просто собиралась сходить в кафе «Таллин» — однажды там видели мальчишек из нашей школы, пьющих вино. Но это неважно, сегодня туда пойдет много моих коллег. Можно предложить тебе кофе?
— Кофе? Спасибо. Если это только тебя...
— Сейчас сварим кофе.
Это свершилось быстро. Оказалось, что воду можно вскипятить тут же в комнате.
Пальтсер не ошибся. Айта и Ирена действительно разыскивали его в общежитии. Он внимательно выслушал всю историю, рассказанную ему весьма подробно.
— Я уверена, что Ирена скоро оправится, я ей сегодня звонила, — добавила Айта. — Ведь все произошло так давно, и это следует принять как нечто далекое и непоправимое. И надо устроить так, чтобы она могла поговорить с тобой.
— Гм... Едва ли кому-нибудь из нас это потребуется.
— Почему ты не хочешь с ней поговорить?
— Я не вижу ни одного аспекта, который оправдывал бы такую беседу.
— В тот вечер Ирена пришла ко мне, даже осталась ночевать.
— Даже?
— Да.
— Тем хуже. Они должны держаться вместе, у них для этого сейчас очень хорошие предпосылки. Зачем же мне выступать в роли докучного знакомого, который с одним из них в хороших отношениях, с другим нет. В данном случае самый важный аспект — семейный, из него и следует исходить. Кстати, каким образом ты связана с этим домом? Через Ирену, понятно, но Эйно Урмет? Как к тебе относится Эйно?
— Не могу сказать. Мы очень редко бывали вместе, втроем. Он почти всегда занят на службе. Если судить по тем случаям, когда Эйно участвовал в наших разговорах, он показался мне несколько скрытным.
— Гм, да, весьма вероятно.
— Что я могу поделать. От меня это не зависит. И вообще имеет ли это какое-нибудь значение?
Пальтсер смотрел на навощенный пол, спокойно и ритмично шевеля ботинком. Он так глубоко задумался, будто решал какую-то научную проблему. Вдруг его лицо прояснилось добродушной улыбкой.
— Значение, говоришь ты? Есть значение. Ради Ирены тебе следовало бы поддерживать хорошие отношения и с ее мужем. Это полностью зависит от тебя. Ты не должна делать ничего такого, что им не нравится или что в особых случаях приемлемо только для одного из них.
— Значит, мы — Ирена и я — не должны относиться к тебе дружески? Для того ты и пришел, чтобы сказать мне это?