Времена, когда он маршировал с лопатой, казалось, навсегда миновали. С высокой башни математики недавнее прошлое казалось бессмысленным, неприятным сном. Личность, сплавленная из солдата, крестьянина и рабочего, расплавилась и приняла облик заметно преуспевающего, довольного собой студента. Конечно, жаль несчастный мир, который вынужден где-то там воевать. Жаль людей, миллионов людей, лишившихся счастья из-за нелепого кровавого шторма. Жаль юношей, которые вместо движения вперед топчутся в окопах и погибают, даже не попытавшись еще найти свое истинное призвание в жизни. Порой, думая обо всем этом, девятнадцатилетний студент испытывал ощущение, будто свою возможность учиться, иными словами — свое счастье, он украл у других. Интересный опыт: краденое счастье было не на много хуже пришедшего позднее законного счастья.
Только ужасно коротеньким оказалось украденное счастье. Если бы люди не дрались, было бы куда больше толку. В феврале 1944 года разваливающийся «восточный вал» более всего требовал пушечного мяса, поэтому подготовка будущих математиков прекратилась. Снова мышиная солдатская форма. Только теперь в руках вместо лопаты винтовка. Снова строй, вечно в строю, вечно перед тобой торчит затылок идущего впереди, а идущий сзади наступает тебе на пятки.
— А как мы вообще-то набрели на эту тему? — прервал вдруг Пальтсер цепь неприятных воспоминаний. — Да, верно, — разговор шел о дружбе. Так оно и есть. В трудные дни люди сильнее привязываются друг к другу. Сейчас у нас нет сколько-нибудь значительных трудностей и, может быть, поэтому мы не умеем ценить дружбу. У меня возникло очень сильное чувство общности с тем человеком, который встретился вам в коридоре общежития. Сложная биография. Что ему пришлось пережить — и не расскажешь! Он осуществил то, о чем я лишь робко подумывал. Семь месяцев скрывался от тотальной мобилизации в деревне у родственников; по ночам спал в погребе для картошки, в специально построенном тайнике. В буквальном смысле подпольщик. В это время жена и дочь погибли в Таллине под бомбежкой. Теперь он уже седьмой год живет в общежитии, как подстреленный ворон, выглядит на десять лет старше своего возраста. Когда я встал к станку, его дали мне в наставники, что ли...
— А я как раз хотела спросить, как ты справился на заводе без соответствующей подготовки?
— Там же нет ничего сложного. Кроме того, некоторую практику я получил в России. Начальник лагеря для военнопленных почему-то относился ко мне, как связисту, с уважением. Два коммутатора я построил, будучи в лагере. Вот такое дело. Живем неплохо и с Михкелем Траллем отлично ладим. Великолепный человек. Осенью мы с ним соорудили один аппарат. Интересно было наблюдать Михкеля за этой работой. Одной целесообразности ему недостаточно. Он стремится к тому, чтобы работа и с внешней стороны выглядела красиво, чтобы все до последней детали было чисто отделано. Мне удалось выторговать у начальства разрешение и материалы для сооружения несложной опытной установки. Тралль вызвался помочь. Тут мой чисто личный интерес, он ничего за это не получает. Но, помогая мне, он вошел в такой азарт, налаживает и отделывает установку, точно на выставку. Я ему говорю, что внешняя красота тут не имеет никакого значения, а у него, видишь ли, каждая гайка, каждый винтик должны быть отшлифованы.
Айта заинтересовалась опытной установкой. Какие же опыты можно поставить на обыкновенном заводе?
Только теперь, видимо, гость окончательно освободился от легкой иронии, которая сквозила при описании некоторых периодов его жизни.
В физике в миллион раз больше вопросов, чем ответов. Так же обстоит дело, конечно, и в биологии, и в других естественных науках. Куда ни глянешь — проблемы. Физики-атомники занимают, бесспорно, главную позицию и движутся сейчас широким фронтом впереди всех, как сборщики картофеля на своих бороздах. Но даже и на хорошо убранном картофельном поле пройтись по следам сборщиков — не такая уж глупая затея. Почему считается, что науку развивают только в лабораториях? А как много простого и само собой разумеющегося в трудовой практике человека лишь позже получило свое научное объяснение! Еще совсем недавно молодой человек по имени Вамбо Пальтсер готовил в университете дипломную работу об атмосферном электричестве. Когда его из-за неблагополучного прошлого исключили, он с грустью думал о будущем. Он считал, что в наше время исследовать проблемы физики вне научных учреждений невозможно. Теперь у этого человека появились совсем иные взгляды. Вести исследования можно. Насколько плодотворно и экономно — другой вопрос, но кое-что все-таки делать можно, потому что масса проблем прямо-таки вызывающе многообразна. Экспериментаторов и исследователей у нас умеют ценить, особенно если их целью является конкретная польза.