Сидя в машине, Ирена прижалась к Эйно и спросила возбужденным, таинственным голосом:
— Одного я никак не пойму. Неужели ты у меня такой могущественный?
— Ну, ну? — Эйно насторожился.
— Сам подумай, такая нехватка жилплощади, а мы вдруг...
— Но ведь наша нынешняя квартира освобождается для кого-то другого. По сути дела, у нас прибавились только две крохотные комнатки наверху, но вместе с тем мы взвалили на себя заботу о печном отоплении и грандиозный ремонт. И все это только потому, что скоро нас будет пятеро.
— Пятеро? Ах да! — Ирена сняла перчатку и погладила подбородок мужа, который к вечеру стал подобен мелкой наждачной бумаге. — Это наши потребности, но скажи, как это ты, мой могучий организатор, заполучил такой чудный дом?
— Обратился с просьбой туда, куда следовало, и, что, по-моему, еще важнее, — вовремя. Если бы этот дом как раз сейчас не освободился, нам, пожалуй, пришлось бы долго ждать.
Урмет не стал описывать, как заместитель председателя исполкома встретил своего однополчанина, сияя приветливостью, и как он заохал, когда разговор зашел о квартире. Где же взять площадь? Каждый квадратный метр на счету, просторно никто не живет. Конечно, переселение родителей в город — известное основание, но все-таки слабое, слишком слабое. Чашу весов склонил в пользу Урмета один добавочный довод, о чем Эйно ни за что не сказал бы своей слишком деликатной жене. Процесс в легких, от которого она благополучно избавилась, превратился в еще существующий открытый процесс. Хотя Урмет не был суеверен, однако ему было крайне неприятно пускать в ход такую ложь. Но именно благодаря ей на мясистом лице хозяина города появилось решительное выражение. С этого Урмету и следовало начинать! Этот пункт уже дает кое-какие возможности. Пусть Урмет напишет тут же заявление. И поскольку зампред как раз собирался проверить, в каком состоянии находится площадь, принимаемая в жилой фонд от ведомств, Урмет мог поехать с ним в машине. По дороге в Нымме они больше не обсуждали квартирные дела. У перегруженных работой людей были и другие проблемы, о которых следовало поговорить.
Так начался в семействе Урметов радостный и трудный, напряженный и утомительный период ремонта квартиры. Теперь из всей торговой сети на первый план выдвинулись для них магазины химических и хозяйственных товаров, а круг знакомых расширился за счет столяров, маляров, водопроводчиков и заведующих складами. Рулетка ни дня не отдыхала, а на столах среди других бумаг можно было увидеть листочки с планами комнат и арифметическими подсчетами.
Однажды вечером к ним ворвалась Теа. Высокая, стройная, слишком оживленно жестикулирующая, уверенная в своей привлекательности и все же приятно доброжелательная — она заполнила вдруг всю комнату, где только перед ее приходом установилась относительная тишина, необходимая для работы над статьей. В этот вечер Урмет тоже был занят каким-то отчетом, так как днем потратил слишком много времени на бытовые хлопоты.
Шубу Теа не сняла — на улице ее ждало такси.
Все же минут десять ушло у нее на вступление. И что за люди живут здесь, по телефону их теперь никак не застанешь, дома их не бывает, на работе тоже. А если кто-нибудь из них соблаговолит появиться дома, то телефон занят, занят, занят... причем автомат в кафе с холодным спокойствием заглатывает в свое таинственное нутро всю мелочь.
Действительно, у Урмета был долгий разговор о какой-то статье, которая его совершенно не удовлетворяла и, по его мнению, требовала решительного осуждения.
Ирена воспользовалась случаем, чтобы посетовать на учреждение, сдирающее с ее мужа семь шкур и не оставляющее его в покое даже вечером дома.
Теа махнула рукой. О чем тут говорить. Эти деятели вообще не умеют организовать свой рабочий день. Беспрерывно сплошные собрания и заседания. Но иногда приходят домой в полночь и странно пахнут. А кто может проверить, где они устраивают свои заседания.
Но не это существенно в данный момент. Прежде всего, что означает невиданная таинственность, которой окружили себя Урметы? Над Нымме уже разносится легкий запах новоселья, но она, Теа Раус, узнает об этом только сегодня от маленькой Валли. Да, Валли Алликмяэ что-то знает, но тоже не точно, а только слышала якобы какие-то разговоры. Так пусть же молчальники сами расскажут поточнее, коротко и конкретно — где, сколько комнат и когда?
Молчальники, которые ничего не скрывали, у которых просто никто ни о чем не спрашивал, рассказали, дополняя друг друга; каким образом, почему и где. Тут же, конечно, последовало восклицание: «Боже мой, почти рядом с нами!» Затем они еще указали, когда примерно будет окончен ремонт.