— Это вопрос особый.
— Почему?
— У нас до войны целый год была советская власть, там этого не было. Чтобы требовать с человека отчета, нужны ясные юридические основания. Не стоит смешивать понятия.
— Пусть так. Больше я говорить не буду.
— Да, тебе действительно следует глубоко продумать все эти вещи.
— Странно, что именно тем, кто думает изо всех сил, кто как раз и пытается дойти до самой глубины вопроса, советуют все продумать поглубже.
Первый мрачный вечер в новом доме, тихонько тлея, перешел в тревожную ночь. Проигравший не хотел признать себя побежденным, поскольку партия казалась ему неправильно разыгранной; победитель не чувствовал радости победы, ибо партнер навязал ему неравную игру, а у него не было ни малейшего желания объяснять такому слабому противнику его слабости. Они улеглись в одной комнате на широком ложе, но каждый старался, завернувшись в свое одеяло, не дотрагиваться до другого. Они пытались притворяться спящими и мучились, как это часто бывает между супругами.
Урмету вдруг вспомнилось, что завтра он должен ехать в Тарту. Хотя он был уверен, что жена не спит, он решил оставить это маленькое сообщение на утро, когда строгий призыв рабочего дня подавит излишние порывы чувств, возвратит реальности ее подлинные оттенки, возвратит хороший аппетит и радость деятельности, присущую сильным натурам.
Утром в саду пели скворцы.
Хорошо было думать, что уезжаешь дня на два в другой город. Видимо, солнечная погода установилась, и если бы не вчерашний трудный разговор, Ирена в шутку позавидовала бы мужу, который в такие прекрасные весенние дни сможет бродить по горке Тооме и берегам Эмайыги. Теперь же она была немногословна и деловита. Должна же она все-таки знать, долго ли муж будет в отъезде. Остальное ее не касалось. Она ничего не сказала даже о том, что впервые остается одна в новой квартире и, наверное, вечером ей будет жутковато, как обычно, когда знаешь, что находишься один в пустом доме.
Но не предчувствие страха погнало Ирену после работы в Кадриорг, где из деревянного дома, оплетенного строительными лесами, она извлекла к себе домой свою рослую подругу. Айта, отвечавшая уклончиво и вяло, едва ли пустилась бы в дальнюю поездку в Нымме, если бы не узнала, что Эйно уехал. В таком случае, пожалуй, можно отправиться к подруге и заодно проверить, как посажены ирисы.
— Опять эти ирисы!
— Растение — это тоже живое существо, требующее определенных условий, — ответила Айта и усмехнулась. Выражение глаз у нее было отсутствующее.
— Ты как будто все еще дуешься? — Ирена начала энергично заполнять трещину, которая, по ее мнению, возникла между ними без всяких причин. — Но как я могла поступить иначе? Должна же я была рассказать Эйно, ведь мое слово нигде больше не имеет значения. Он мог бы кое-что сделать, будь он хоть чуточку более гибким. Ничего, мы еще что-нибудь придумаем.
— Оставь это. Скажи лучше, ты вчера послала Вамбо ко мне?
— А-а, так он приходил, да? — воскликнула Ирена радостно.
— Приходил.
— Я его не посылала. Как я могла его послать? Просто разыскала его, на этот раз одна. Помнишь, тогда наш поход кончился совсем иначе. Встретив тебя, я так живо все вспомнила... С Вамбо интересно разговаривать, верно? Он такой разносторонний и интеллектуальный. Как мне его жалко! А ты тоже придумала! Что за вопрос! Ну как я могла его послать к тебе? Я рассказала ему, как мы встретились и что с тобой стряслось за это время. И, знаешь, он вдруг так заторопился, что буквально выставил меня на улицу. Сказал, что хочет сейчас же тебя навестить. Что мне оставалось делать? Я сделала что-то не так? Скажи прямо!
Айта, дойдя до трамвайной остановки, положила руку в перчатке на плечо Ирены. Ее лицо приняло выражение мягкой иронии.
— На этот раз, кажется, нет... А вообще,... вообще...
— Что вообще?
— Не забывай, что у тебя есть муж, и даже уже больше, чем муж.
— Послушай, вы с Вамбо сговорились.
— А что, если бы даже и сговорились. Очевидно, оба мы сговорились с жизнью.
— И поэтому хотите держаться от меня в сторонке? — Влажные карие глаза со страхом искали на обветренном лице подруги подтверждения этим словам.
— Ни я, ни, думается мне, Вамбо не хотим тебе зла. Не хочется усложнять твою жизнь.
— Ну, знаешь...
— Трамвай идет.
В трамвае поговорить не удалось. И автобус был набит битком, они едва втиснулись. Только под соснами Нымме, уже сойдя с автобуса, Ирена заявила воинственно:
— Сварим целый чан кофе и уж тогда поговорим.