– В чем дело? – рявкнул Земцов, ровным счетом ничего не понимая, но делая вид, что ему все хорошо известно и теперь он требует от Курги объяснений.
– Как… – пролепетал Курга. – В каком смысле?
– Что ты делал у ворот?! Что ты со мной в прятки играешь?!
– Ничего, – пожал плечами Курга и вымученно улыбнулся. – Мне показалось…
– Что тебе показалось? Только не надо врать! Не надо!
Земцов продолжал приближаться. Широкоплечий, высокий, весом в сто двадцать килограммов, он внушал хозяину ужас. Земцов знал – шок, вызванный его появлением, очень силен, но быстро проходит, и потому Курге нельзя было давать опомниться.
– Мне показалось…
– В чем у вас руки? Они выпачканы в крови!
– Нет-нет, вам показалось! – срывающимся голосом выкрикнул Курга.
Земцов вырвал из его рук полотенце, расправил его и поднес к свету. На нем отчетливо виднелись пятна крови.
– Что это значит?
– Я не понимаю, отчего вы так завелись! – начал все более осмысленно оправдываться Курга.
– Почему на твоих руках кровь?
– Какая кровь?.. Да нет же, руки чистые! – заверил Курга и показал Земцову розовые от снега ладони – с одной и с другой стороны, как это делают малыши в детских садах. – А полотенце могло быть выпачкано… Тут туристы часто разделывают мясо на шашлыки… и баранину на барбекю потрошат…
Земцов понял, что козырей у него нет и ходить больше нечем. Это нередко случалось на задержании, когда не удавалось взять человека с поличным и найти улики. Но Земцов никогда не давал задний ход. Многозначительно улыбаясь, он пускал в лицо жертве сигаретный дым и обещал, что «все равно, ублюдок, расколешься». Затем отходил в сторону, уступая место подчиненным ему операм. Молодые крепкие ребята ударами в живот и по голове валили жертву на пол, надевали наручники и отправляли в ИВС [2]. Не было случая, чтобы прогнозы Земцова не сбывались. Проходили сутки или двое, и задержанный подписывал «чистосердечное признание».
Но Земцов не мог ни ударить Кургу, ни надеть на него наручники. Он лишь скрипнул зубами и на всякий случай отошел к двери. «Не перегнуть бы палку, – подумал он. – А то совсем запугаю его, и, глядишь, он раньше времени в штаны наложит… Достаточно для профилактики, чтобы не забывался».
– Мне показалось, – забормотал Курга, – что кто-то бродит около снегохода. Хотя это маловероятно, снегоходы пока в угонах не числятся, и все же не хотелось бы спровоцировать первый случай…
Он пытался шутить. Земцов стоял к нему спиной и грел руки над раскаленной плитой. «Все не так просто, как мне казалось. Этот замухрышка что-то от меня скрывает».
Он боялся ошибиться в главном, боялся, что Курга откажется от задуманного или же выкинет такой финт, какого Земцов не может даже предположить. Этот худой с изможденным лицом человечишка неопределенного – от двадцати пяти до сорока пяти – возраста был нужен ему лишь как провокатор, как охотничий пес, гонящий волчицу в засаду. Земцов чувствовал близость развязки. Он верил в то, что волчица уже заглотила приманку, наследила, выдала себя…
– Сахар просили принести, – бормотал Курга, постепенно приходя в себя после шока, вызванного появлением Земцова. Он все больше смелел, все увереннее оправдывал свое появление на кухне, но Земцов его уже не слушал и не видел. Опустив руку в карман, он сжимал упругий конверт и ждал, когда Курга выйдет.
– Ладно, вали отсюда, – примирительно произнес он. – Но смотри у меня! Не вздумай шалить!
И погрозил хозяину пальцем.
Глава 19
КАК СКУЧНО ВСПОМИНАТЬ ШКОЛУ!
Ирина спустилась в гостиную в роскошном платье из золотистого велюра, надетом под прозрачную тунику. Это платье замечательно скрывало ее округлые формы и очень ей шло. Пирогов, увидев ее, сказал «вах!» и сделал вид, что падает в обморок от восторга. Люда, оторвавшись от разделочной доски и ножа, тоже не сдержала эмоций:
– Какая прелесть! Я такое платье видела в фильме на Шарон Стоун.
– Вряд ли, – мягко возразила Ирина, спускаясь по лестнице, как по подиуму. – Это эксклюзивная модель, существует в единственном экземпляре. Но у меня дома есть модели покруче. Она поискала глазами Земцова, но его в гостиной не оказалось. Ирина почувствовала легкое раздражение, какое испытывает балованный ребенок, который не получил обещанного сюрприза. Спустившись под восхищенными взглядами одноклассников, она продефилировала мимо стола в прихожую, повернулась на каблуках и пошла в обратном направлении.