Когда выехали за город, невольно напряглась, завезут сейчас в какой-нибудь лесок и…
Но нас привезли к большому и красивому, желтому дому, с красной крышей. Который, как в сказке, в прямом смысле, стоял по среди леса.
— Приехали. Выходим, — скомандовал Салынский.
Надюша уснула на моих руках и мне пришлось ждать пока охранники распахнут мне дверцу.
— Давай мне.
Салынский протянул к моей дочери руки, я сделала вид, что не заметила этого. Поудобнее перехватила дочь и пошла к высокому, мраморному крыльцу.
Хозяин поспешил вперед и сам открыл мне дверь.
Надо же, честь какая!
Мы вошли в просторную гостиную с двумя огромными окнами в пол, и светлой, мягкой мебелью с позолоченной отделкой. Все здесь кричит о напыщенности и высокомерности хозяина.
— Мам! Мы где? — промурлыкала дочка, подняв голову с моего плеча.
Дома, малышка! Дома хорошая, — Салынский изобразил подобие улыбки, и провел рукой по волосам девочки.
Мне тут же захотелось отскочить от мужчины, чтобы не смел касаться нас. Его руки казались мне неприятно большими и старыми.
— Мы теперь тут жить будем? — встрепенулась дочь, с интересом осматриваясь.
— Да, хорошая. Именно так, — кивнул мужчина, снова попытавшись улыбнуться.
— Это по чьему приказу, интересно? — спросила я, напрямую, смотря прямо в холодные, серые глаза.
— Не по приказу, но по доброй моей воле! — самодовольно и властно ответил хозяин апартаментов.
Глава 31
Я еле сдержала нервный смешок. Вот эта шиза так шиза, у господина Салынского.
— А вы, кто собственно такой, что берете на себя смелость, распоряжаться, где нам жить, да еще по вашей воле? — покрепче прижала к себе Надюшку и на шаг отошла от мужчины. На всякий случай.
— Не чужой вам человек, девочки. Да, да, не чужой. И не сумасшедший! Не смотрите так, — ответил Салынский совершенно спокойно. — Кушать хотите?
— Даа! — живо отозвалась Надюшка, под урчание своего животика.
Хозяин дома даже улыбнулся.
— А гороховый суп, любишь?
— Очень! — охотно закивала дочь.
— Идем тогда в столовую.
— Мам, отпусти меня, — возмущённо потребовала дочь.
Отпустив ее на пол, тут же, взяла за руку, жутко боялось отпустить дочь от себя здесь хоть на миллиметр.
— Как тут красиво! — восхищенно вздыхала Надюша, оглядываясь.
Меня же вычурная позолота кругом, только раздражала.
Явная компенсация маленького внутреннего достоинства хозяина. Может и не только внутреннего.
Мы прошли за хозяином вперед, налево. В довольно узкую комнату с длинным столом, который был уже накрыт.
И снова белые стены, с позолоченной лепниной. Высокие, белые стулья с золотой обводкой на спинках, яркий свет от роскошной люстры на потолке.
У стены стоит не молодая женщина в форменном, белом переднике. Едва мы входим, здоровается и вышколено встает у края стола. С отработанной, замершей на губах улыбкой.
— Проходите, — Салынский Указывает нам на стулья с левой стороны, а сам садиться во главе стола. — Виктор Валерьевич, меня зовут, так и обращайтесь. А это, — кивнул на женщину, замершую у стола. — Софья Анатольевна. Смотрящая за домом и лучшая в мире кухарка. Исполнит любое ваше гастрономическое пожелание. Стесняться и скромничать в запросах, не нужно. А это, Софьюшка, Арина Андреевна. Теперь, ты в ее полном распоряжение. Помогай освоиться.
— Хорошо, Виктор Валерьевич! Не волнуйтесь, — женщина снова сдержано улыбнулась. — Кушайте на здоровье.
Софьюшка. Прозвучало очень нежно и ласково, по-свойски. Чувствуется, что вместе они уже не один десяток лет, при очень высокой степени доверия. Да и обслуживать любовниц, не каждой прислужнице доверишь.
Подавив тяжелый вздох, принялась за еду.
Суп был вкусный, густой. С ярким вкусом гороха и копчёностей, но от волнения, я смогла прогладить лишь три ложки. А вот Надюшка, кажется, совсем расслабилось и лопала с удовольствием. И суп, и пирог, В котором, я лениво ковырялась вилкой.
— Спасибо большое, — наконец поблагодарила дочка, повернувшись к женщине, которая между сменами блюд, вышколено стояла у стола, с приклеенной к еще гладкому лицу, улыбкой. И казалось, даже не дышала. Мне даже как-то страшно было на нее смотреть. — Все было очень вкусно.
— Я рада, — женщина чуть поклонилась, снова подарив дежурную улыбку.
— А чем мы теперь будем заниматься? В лес гулять пойдем? — дочь смотрела не на меня, а на хозяина дома, что не мало меня удивило. Она уже, кажется, совсем его не боялась.
— Пойдем, познакомлю вас кое с кем.
Мужчина встал и вышел в стеклянные двери, которые я поначалу приняла просто за стеклянную стену. Повернул налево и пошёл по красной дорожке к белой беседке, в которой сидели молодая женщина в очках, в черной оправе и девочка, возраста Нади.
Подняв глаза и увидев мужчину, девчушка сразу бросилась нам на встречу.
Вернее Салынскому.
— Деда! Приехал, наконец!
Девчонка впечаталась в огромного мужчину с такой счастливой улыбкой, что было видно, что любит его безгранично. Как умеют лишь дети.
— Смотри, кого я тебе привез, — мужчина указал девочке на нас. — Это Арина. А это Надя. Теперь они будут жить здесь. С тобой. — А это Моя внучка, Марьяшка. Марьяна. Ей тоже семь лет. — ласково представил русоволосую девчушку, хозяин.
— Правда?! они останутся с нами? Нам можно будет играть?! — судя по сияющим глазкам, девчонка просто в восторг пришла, запрыгав на месте, словно была на батуте.
— Нужно. Милая! Нужно. Только чур, вот ту тетю — Веру Михайловну, слушаться во всем! Понятно?
Вопрос, конечно, больше был для Нади, она тут же с готовностью закивала.
— Пойдем на самокатах кататься? — тут же предложила Марьяна, схватив Надюшку за руку.
— Можно? — спросила дочка, с надеждой.
— Конечно, — кивнула с улыбкой.
— Вера! Присмотри!
— Конечно Виктор Валерьевич! — молодая девушка улыбнулась хозяину особняка так сладко, что меня аж затошнило. А уж как бедрами завиляла, когда пошла…..
— По всему периметру охрана. Дырок в заборе нет. В лес не убегут. Не переживай, — успокоил Салынский и кивнул на беседку. — Пойдем, поговорим.
Пройдя в беседку, села на всякий случай, подальше от огромного мужика. Если все-таки накинется, шансов побороть его, у меня, считай, что нет.
— Вы что привезли нас сюда, чтобы мы внучку вашу развлекали? Почему ребенок один в лесу? В смысле, без родителей?
— Умерли, — коротко ответил мужчина, уперевшись руками в колени. — У девочки острая аллергия на загрязненный городской воздух, потому мы здесь и живем. И вам здесь нужно отсидеться, месяца два, три. Топить твоих бывших родственников, по жесткому будут. Останетесь в городе, журналисты и вас разорвут. Ни к чему это. Отсидитесь здесь, в тишине и спокойствие.
— Кто попросил вас, нас спрятать? Смирнов? Вы на него работаете?
— Работаю я, на себя, милая. Но Игорю, кое-чем обязан, да. Так что располагайтесь и ничего не бойтесь. За долг мужа не переживай. Ваше имущество скоро выставят на торги, значительно дешевле рыночной стоимости, там я его и выкуплю, на том и сочтемся.
Я невольно усмехнулась: все продумали! Суки! Все!
Но на тело мое, Салынскийи кажется, не претендует. Уже хорошо. Даже если и захочет, не посмеет обидеть, раз должен Смирнову. Хоть где-то от него польза нам есть.
- Я не могу находиться здесь постоянно. У меня мама болеет, нуждается во мне. Я навещаю ее три раза в неделю. Должна была как раз сегодня, — при мысли о маме, сердце кровью облилось, она все время у телевизора проводит, наверняка уже все знает. А я даже предупредить не успела и не позвонишь ей. А с чужого не возьмет, мы ее сами мошенниками застращали.